Без иллюзий

Завершилось заварившееся дело получением утверждающей подписи первого заместителя министра авиапрома Кобзарева. Положение срочно растиражировали и отправили в несколько сотен адресов по списку «для служебного пользования». Михаил давно устал от мороки, в которую был против воли втянут по совершенно чуждым ему соображениям. Казалось, можно было вздохнуть с таким же облегчением, какое наступает, когда сбросишь рюкзак во время краткой остановки на пути подъема к вершине, тем более, что утвержденное положение опротивело не меньше, чем тяжелый груз при восхождении. Но наверх в альпинизме заносилось только самое необходимое, без чего на высоте нельзя было бы ни выжить, ни «сделать» вершину, а в положении теперь было много отягощающего лишнего.

Ощущения такого рода не обманули Михаила. Примерно через месяц Гольдберг вызвал его к себе и поручил срочно поехать в ОКБ Туполева и поговорить там с Леонидом Львовичем Кербером, одним из инициаторов подготовки положения. Стало ясно, что бюрократы настолько зарвались, что среди генеральных конструкторов возник опасный ропот. В том зале, где размещался отдел электрооборудования Туполевского ОКБ, Леонида Львовича в назначенное время не оказалось – он еще был на совещании. Относительно молодой инженер, но все же по виду бывший старше Михаила, которому было поручено сообщить о задержке, не скрывая возмущения, набросился на него с упреками: «Ты понимаешь, что наделал? У нас полностью остановилась работа! Все только и заняты твоим дурацким согласованием!» Михаил подтверждающе кивнул. Он сразу понял – этому человеку объяснить ничего невозможно – на кой черт ему знать, кому за его счет будет облегчаться жизнь, а виновным он все равно будет считать только его, Михаила Горского, недоноска из ОКБС, у которого мозгов не хватает понять, что он натворил! Ну ничего, придет Леонид Львович, он ему даст!

Кербер к себе явился примерно через полчаса. Внешне он никак не напоминал своего «микояновского» брата и коллегу Бориса Львовича – совершенно лысый, с бритой головой, жесткой повадкой и расчетливо настороженными глазами – «Жизнь заставила» – подумал Михаил, мгновенно вспомнивший о тюремном происхождении данного знаменитого на весь мир конструкторского бюро. Вопреки ожиданиям своего возмущенного сотрудника, Леонид Львович был сдержан и вежлив. Он внимательно посмотрел в глаза Михаила, потом предложил присесть. Разговор он начал без обиняков:

– Разработанное вами положение вызывает значительные трудности в нашей повседневной работе. Чем вызвано такое усложнение процедуры согласования?

Глядя прямо в глаза старшему Керберу, Михаил спокойно ответил:

– Леонид Львович, как только мне дали задание разработать это положение в соответствии с приказом министра, первое, что я сделал, поехал к Борису Львовичу, выяснил у него, в чем состоит необходимость выпуска этого документа, и мы обо всем договорились насчет его содержания. Как только я это сделал, то снова встретился с Борисом Львовичем, который сделал пару замечаний, которые я сразу учел. А затем при прохождении проекта от инстанции к инстанции в него начали вносить изменения, либо не считаясь с моим мнением, либо вообще уже ни о чем не спрашивая меня.

– Какие это инстанции? – поинтересовался Кербер, и Михаил начал перечислять:

– Начальник отдела, в котором я работаю, заместитель главного конструктора и главный конструктор ОКБС, затем все без исключения главные управления министерства и, наконец, главное управление материально-технического обеспечения.

Кербер ненадолго задумался. Ситуация была для него предельно ясна. Значит, он просто думал, что теперь надо делать. Наконец, Леонид Львович пришел к определенному заключению.

– Передайте вашему главному конструктору (в последних словах просквозила ирония с оттенком угрозы), что если немедленно не будет упрощена процедура согласования применения покупных изделий, Андрей Николаевич использует ВЕСЬ свой авторитет, чтобы ЗАБЛОКИРОВАТЬ его вместе с остальными генеральными конструкторами.