Без иллюзий

А ведь этой женщине еще сильно повезло в сравнении со многими другими, избранными Берией для своей услады. Видимо, она ничем не раздражила советского рейсфюрера – не сопротивлялась, не ломалась, не просила, не умоляла, не уклонялась – просто покорилась участи, выдержала то, что ей выпало в этом акте выдержать, получила предупреждение о неразглашении и была отпущена во свояси с мерзким чувством в душе. А бывало куда как хуже. Об этом открыто заговорили после ареста и расстрела Берии. Но самое впечатляющее сообщение о последствиях бериевского интереса к женщинам дошло до ушей Михаила где-то примерно через тридцать лет после казни распутного мерзавца. Михаил почти никогда не обедал в столовой института ни при Беланове, ни при Панферове, ни при Болденко, но, если и обедал, то в общем зале, а не в помещении для начальства, где имел право питаться как зав. отделом. Поэтому новую историю передала ему Ламара, в то время бывшая женой заведующего отделом дизайна, который столовой для начальства не пренебрегал. В ней же столовался и начальник отделения милиции, которое находилось прямо напротив института. Однажды этот полковник пришел обедать в необычайно взволнованном состоянии – таким его никогда никто не видел. То, что распирало его изнутри, он так и не сумел удержать в себе. Суть оказалась в следующем. На подведомственной данному отделению милиции территории в одном из дворов обнаружили странное строение – без дверей, без окон, без какого-либо отверстия или проема, через который можно было бы проникнуть внутрь. Нонсенс! Для чего строить дом, в который нельзя войти? Было решено раскрыть загадку. Призвали строительных рабочих, пробили брешь в глухой стене и проникли во внутреннее помещение. А там обнаружили такое, что до сих пор не могут отойти от ужаса. Там находились останки более четырехсот женщин, девушек и девочек. К этому страшному тайному некрополю вел подземный ход. Выяснилось, куда – к тунисскому посольству, где до него размещался именно Берия. Когда-то, до революции, этот особняк построил для себя в стиле «модерн» один из князей Голицыных. Одноэтажное просторное здание со службами было не так броско красотой снаружи, как изнутри. В нем-то и поселился преемник Ежова, грузинский клеврет Сталина, Малюта Скуратов и Генрих Гиммлер в одном лице – Лаврентий Берия. То, что муж Ламары не наврал ни на йоту, передавая рассказ потрясенного начальника отделения милиции своей жене, не подлежало сомнению, хотя еще спустя десять-пятнадцать лет Михаил сам наблюдал по телевизору две попытки опровергнуть историю о «якобы» открытом тайном захоронении с сексуальными жертвами шефа советской госбезопасности. Первую попытку предпринял сын Берия, Серго, при жизни отца носивший его фамилию, а после расстрела – фамилию матери – Гегечкори, вторую, еще позже – изложил некий наемный журналист, утверждавший, что «знает всё» – от него несло старым духом «органов». Оба были совершенно голословны, уверенные, что документы, составленные после вскрытия некрополя, никогда не увидят свет.