Без иллюзий

Михаил в нескольких словах обрисовал свое положение, но о накале травли ничего не сказал. Однако Саша явно отреагировал именно на это умолчание. По его лицу было видно, что он порывается что-то произнести, но он почему-то осадил себя и промолчал. Михаил принял это за выражение сочувствия. Однако в Сашиных глазах промелькнула еще какая-то мысль, которую тот все же побоялся высказать в данный момент. Михаилу показалось, что Вайсфельд хотел предложить некий вариант выхода из кризиса своему бывшему шефу, реализация которого зависела в основном не от него, Михаил в свою очередь тоже предпочел не задавать никаких вопросов. Тем не менее он не ошибся. Саша Вайсфельд действительно сумел заинтересовать начальника своего отдела, а также его заместителя, которые и по своим каналам, оказывается, что-то знали или слышали о Горском. Их личное знакомство произвело на обе стороны позитивное впечатление. Михаилу действительно понравились и Григорий Саулович Мусин, и Сергей Яковлевич Великовский, а они в свою очередь пустили в ход механизм принятия Михаила на работу. Это было не очень просто, потому что для сохранения имеющего у него заработка им пришлось «выбивать» Михаилу персональную надбавку к окладу. Вышло так, что процедура оформления его на новую работу завершилась как раз в тот день, когда Пестерев и Картошкин закончили свою работу с членами научно-технического совета, на заседании которого кандидатура Горского, представленная на утверждение в должности заведующего сектора, была, как и планировалось, провалена с результатом 16 «против» и 6 «за». Для Михаила, правда, и такой результат явился в некотором смысле «приятной неожиданностью» – сам он был уверен только в двух голосах в свою пользу. Размышляя об остальных четырех, он, вызвав кое-что из своей памяти, смог с большой вероятностью назвать еще троих доброжелателей без кавычек, но последнего подателя голоса «за» идентифицировать не сумел. Зато он точно знал, что это не бывший майор Маргулис, хотя о нем Михаилу была сообщена любопытная подробность. После заседания НТС, где он дисциплинированно, а также из соображений самосохранения проголосовав против Горского, Маргулис, испытывая странный душевный дискомфорт, отправился не домой, а в гости к своей хорошей знакомой Елене Онуфриевне Турган, журналистке, работавшей в пресс-центре института. Елена Онуфриевна дружила с сотрудницей Михаила Люсей Хомутовой, а потому во всех подробностях представляла, как и почему его стараются выставить из института. Со своей стороны она через Люсю обещала ему устроить поддержку в прессе через знакомых журналистов, если он продолжит борьбу за свое пребывание в институте – как-никак началась перестройка. Развернув компанию в прессе, глядишь, можно будет и Пестерева скинуть с кресла. Но Михаил в это не верил – не верил, чтобы система, которая в административном смысле не только не рухнула, но даже в кадровом отношении ничуть не изменилась, не могла не защищать себя, то есть свои кадры. Он поблагодарил, опять-таки через Люсю, искреннюю и честную Елену Онуфриевну, столь непохожую на Болденко, который, как выяснилось, приходился ей двоюродным братом.