Без иллюзий

Михаил и Марина сошлись во мнении, что в конце концов использовать Антона как орудие возвращения беглой жены или мщения станет бессмысленно, поскольку Генке это будет обходится слишком дорого, и Антон без явного противодействия со стороны Ани и ее родни скорей окажется у матери, чем в ходе активной борьбы. Чего Генка еще не использовал, к чему не посмел прибегнуть ни разу, так это к прямому выяснению отношений с счастливым соперником, и не потому что было страшно связываться с сыном члена политбюро, а потому, что, будучи физически сильным, он все равно уступал в мощи Толе и просто боялся, что ему самому еще морду набьют – не то бы полез драться обязательно.

Потом Марина хорошо высказалась по поводу поведения свояка.

Михаил редко видел ее до такой степени возмущенной. В принципе он был с ней вполне согласен, но тут он подумал, что кроме свинства и комчванства поведение свояка могло определяться еще и таким мотивом. Возможно, что его уже достали односельчане и родственники просьбами в чем-то содействовать, куда-то устроить, за кого-то похлопотать – ведь не у всех же есть такой близкий человек, который почти все может. Вот и от родителей второй жены своего сына он мог априори ожидать такой же атаки, как и от тех, кто уже изнурил его своими просьбами или требованиями. А закончил Михаил и вовсе примирительно.

– Знаешь, любушка, – сказал он, Марине – наверное, без проявленного хамства его бы в этот круг просто не приняли бы. Оно там нужно как воздух. Конечно, мне и это противно, но я все-таки напомнил себе, что в этом политбюро он все-таки лучший, а не худший. Во время войны матросов морской пехоты в атаки водил восемнадцатилетним лейтенантом, пока его не покалечили так, что он и по сию пору хромает. И сейчас вот старается, как умеет, ликвидировать власть КПСС, в высший орган которой он пробился сознательно, чтобы преобразить партию, а если не выйдет, то и развалить. Хрен с ним с хамством и комчванством – лишь бы сделал главное дело. Остальное простим.

В ответ Марина пожала плечами. Было видно, что она все равно не согласна. Наверно, после трех лет своей учебы в МГИМО она считала, что дипломату все равно недопустимо вести себя подобным образом, будь он хоть трижды высшим партийным директором. Раз ему выпало после деревни получить высшее образование и стать послом, ему непозволительно с кем-либо держаться так, чтобы это позорило его дипломатический ранг.

И опять с Мариной было трудно не согласиться. Мало того, что свояк задел в ней глубоко личное и оскорбительно вел себя в разговоре с ее любимым человеком, так он еще и профессией своей, пусть и вынужденной, ссыльной, насквозь не проникся, хотя прослужил послом аж шесть лет! За это время новый ВУЗ можно закончить, не то что успеть выучиться этикету и вообще нормальному обращению с людьми.