Без памяти

– Когда я увидела передачу про тебя и Оливию… то есть меня… я незамедлительно полезла в интернет. – Оливия замолкает, словно набирает воздух в легкие, который к этому моменту успел закончиться. – Почему там нет информации о том, что мы с тобой были… вместе?

– Бен хорошо постарался, чтобы все фотографии были удалены, а статьи и подавно.

– Бен – это…

– Джек, – помогаю я.

– Он твой брат?

– Да.

Я вижу, что принятие этого факта дается Оливии слишком тяжело. Они пробыли рядом друг с другом больше полугода. В голове всплывает мысль о том, что он прикасался к ней и целовал там, где запрещено другим. Закипаю внутри от злости на себя.

– Почему ты не искал меня?

– Я искал! Не переставал каждый день искать тебя!..

– Я связалась с одной твоей фанаткой, еще когда у меня был доступ к Сети, и она очень многое рассказала о нас.

Я ничего не отвечаю, лишь жду, когда она продолжит.

– Она сказала, что мы были вместе с начала нашего сотрудничества в издательстве и до тех пор, пока я не исчезла без следа после презентации твоей книги.

– Да, это так, – подтверждаю я.

– Что произошло?

Мне тяжело вспоминать тот день, когда я потерял Оливию. Но, сделав еще один глоток виски, словно он должен придать мне неких сил, отвечаю:

– Бен досрочно вышел из тюрьмы. Кто-то анонимно заложил сумму, шло долгое разбирательство. Или судью подкупили.

– За что он сидел?

– Наркотики, – сухо отвечаю и отвожу взгляд. Я понимаю, что Оливии придется все рассказать, чтобы уберечь ее от еще большей опасности и ярости Бена, но рассказ дается мне с большим трудом. – Бен скатился по наклонной, и я не смог его вытащить.

– Ты же юрист, да?

К моему удивлению, Оливия поднимает взгляд и внимательно всматривается в мои глаза. Всем нутром чувствую, что она жаждет слышать только правду и больше ничего. И я понимаю ее. Оливия достойна большего, и даже я склоняюсь к тому, что она достойна лучшего мужчины, чем я.

Внутри я расклеился, как старая бумага. Собрав по крупицам все силы, которые разбежались магическим образом, я набираю побольше воздуха в легкие и говорю:

– Да, у меня юридическое образование.

– И ты служил раньше…

– Да. – Не хочу даже знать, откуда у нее эта информация! – И не один год.

– У тебя есть автомобильный бизнес…

– Да, шиномонтажная сеть в Крейгене. Мы открываемся теперь и в других городах…

Оливия внимательно смотрит на меня, и я делаю вывод, что самый главный секрет, который я так тщательно от нее скрываю, она не знает. Меня гложет чувство вины, поэтому, не дождавшись следующего вопроса, я говорю:

– Как ты понимаешь, все, что произошло полгода назад, – это не просто какое-то стечение обстоятельств. На все это были веские причины…

– Расскажи мне о Бене, – просит Оливия и пересаживается ко мне поближе. – И о том, что происходило, когда я потеряла память.

Не поднимая глаз, допиваю виски, перевожу дух и начинаю:

– Бен – мой младший брат, и он всегда был любимчиком в семье. Мне же от покойной матери доставались все шишки. Раньше, когда мы были помладше, нас вечно путали. Единственное наше различие – это то, что у Бена подбородок уже, а переносица искривлена. У нас разница в два года, мы оба родились от паскудного мужика, который бил нашу мать. Когда мне было двадцать, мать умерла от рака, а я как раз отправлялся служить. Все пять лет, которые я провел в разъездах по горячим точкам, не подозревал, чем занимается Бен. А когда вернулся и захотел с ним встретиться, узнал, что он связался с плохой компанией.

– Вы за пять лет ни разу не созвонились?

Оливия так тихо задала вопрос, что на моей коже выступили мурашки.

– Нет, – отрицательно качаю головой.

Встав с кровати, иду к виски. Мне тяжело даются эти воспоминания, в которые я не хотел бы больше окунаться, но… Оливия заслуживает правды. Она заслуживает увидеть эти скелеты в шкафу, чтобы попытаться меня простить.

– Бен был слишком занят, чтобы звонить своему старшему брату. И только сейчас я узнал, что на наркотики его посадил наш так называемый папаша, к которому Бен обратился за помощью.

– Он еще жив, ты не знаешь?

– Нет, он сдох. И что самое поганое, было время, когда я тоже сидел на этой дряни…

Наступившее молчание сжирает меня изнутри. Раскаиваться очень сложно, особенно перед тем человеком, который заслуживает услышать это раскаяние. Стоя спиной к Оливии, я ощущаю на своей коже ее скользящий взгляд. Она разглядывает татуировки на моей спине, спускаясь глазами все ниже.

– В тот год я забил практически все тело. – Знаю, что она будет сравнивать мои татуировки с татуировками Бена, поэтому добавляю: – А Бен решил скопировать меня. Отныне, если мы надевали очки или кепку, все принимали нас за близнецов. И это частенько играло нам на руку. А потом я решил соскочить… Ради семьи.

– У тебя была семья?!

Голос Оливии дрожит, заставляя меня закрыть глаза и постараться не чувствовать в сердце боль, которую я сам себе причиняю каждым произносимым словом.