Без царства земного

Эйрик с усмешкой покосился на девчонку-хозяйку.

– Нет тут никаких летучих мышей. Видишь, окна заколочены? И вообще нет никакой живой твари, – со значением закончил он.

Дверь вылетела от первого же удара, рассевшись в щепки. Эйрик выбил и окна, потому что светить им было нечем. Феано закашлялась от древесной трухи.

– Давай вперед, – приказала она.

Эйрик тряхнул белой головой и шагнул в узкий коридор. Несмотря ни на что, ему нравилось ее упрямство. Они прошли дальше, почти задевая плечами стены и еще больше перепачкавшись в паутине. Когда коридор сделал поворот, оба зажмурились, внезапно оказавшись на пороге большой общей комнаты: солнце било прямо в окно, через прогнившие и сломанные решетчатые ставни.

– Странно, окно выходит наружу. Но ведь древние греки и критяне, как и мы, тоже делали окна во двор? – задумчиво проговорила Феано.

– Не могу знать, хозяйка. Смотри сама, – Эйрик кивнул на обстановку. – Если что найдешь.

И он стал посреди комнаты, скрестив руки на груди, демонстрируя полное нежелание дальше осквернять этот дом – или оскверняться самому. Феано фыркнула; но потом принялась в одиночку тщательно рассматривать мебель, покрытую пылью и паутиной. В комнате был только стол и две длинные лавки – судя по виду, старые-престарые, но хорошо сохранившиеся. И больше ничего: лишь остатки ковра на глиняном полу.

Таким же манером Феано обследовала две другие комнаты, поменьше: видимо, спальни. И в третьей комнате в углу она вдруг обнаружила деревянный ящик, окованный проржавевшим железом!

– Эйрик, сюда! Кажется, нашла! – задыхаясь, воскликнула дочь патрикия.

Вэринг прибежал. Он во все глаза уставился на ящик: а потом, как и Феано, присел на корточки, рассматривая находку поближе. Подцепил крышку – и та неожиданно легко откинулась, обдав их пылью.

Внутри лежала длинная и толстая раздвижная трубка – футляр, тоже из дерева. В отличие от Эйрика, Феано сразу поняла, что это такое: футляр был предназначен для хранения свитков.

– Это пергамент или папирус… Чьи-то древние записки, – благоговейно прошептала она.

Охранник разочарованно распрямился и встал. Он, конечно, читать не умел – мог разбирать только свои варварские руны.

Феано снова закрыла крышку ларца. Она хотела попросить Эйрика понести его: вероятно, в этих старинных свитках была большая ценность для историков империи! Но вдруг девушка ощутила как будто невидимые токи, передававшиеся ее пальцам от этого предмета. Она вскинула голову и не удержалась от крика: на один ярчайший миг комната-склеп предстала незваной гостье новой, полной жизни, и вокруг словно зашептались голоса ее былых обитателей. Такое же чувство Феано испытала в руинах кносского дворца: но здесь оно было многократно сильнее.

– Господи, – пробормотала Феано, неуверенно вставая на ноги. А подняв глаза, девушка обнаружила, что Эйрик пристально на нее смотрит – с каким-то даже страхом, что было совсем не свойственно этому мощному викингу. Должно быть, так он смотрел на женщин своего племени, которых называли вещуньями.

– Ты снова видела, – хрипло произнес Эйрик, указав пальцем ей в лоб. – Потому тебя и прозвали «видящая».

Феано кивнула.

– Да…

Она передернула плечами, справляясь со своим страхом.

– Отец Савватий мне как-то сказал, что все язычники непременно должны попасть в ад… Даже наши доблестные предки, греки! Но мне сейчас кажется, что люди, которые здесь жили… что они все еще здесь. И это, наверное, не лучше ада!

– Ну, тут хотя бы не поджаривают, как у христиан в преисподней, – усмехаясь, заметил Эйрик.

Однако им обоим стало сильно не по себе. Хозяйка и телохранитель поспешили на солнце, не решаясь задерживаться дольше и поискать в древнем доме что-нибудь еще. Эйрик вытащил ящик со свитками.

Когда они вновь предстали перед нянькой, та всплеснула руками.

– Мать пресвятая Богородица! На кого вы оба похожи! Да с этого нехристя шкуру спустить мало! И я-то хороша: вот вернется патрикий…

– Оставь, няня, – устало попросила Феано. – Это я во всем виновата, я и отвечу.

Найденный ящик Фекле, конечно, показывать не стали.

Они, однако, постарались вернуться и пробраться в дом незамеченными. Феано с помощью няньки хорошенько умылась и сменила грязную порванную одежду. Она вся исцарапалась – и старая армянка, причитая, принесла горшочек со смолистой хиосской мастикой, издавна известным на греческих островах целительным средством. Феано потихоньку послала мазь и Эйрику. А заодно предложила зашить ему рубашку.

Вэринг с благодарностью принял ее заботы. Свою толстую кожаную куртку он заштопал сам.

Капитан, однако, в этот день вовсе не вернулся. Он прислал слугу с запиской, в которой сообщал, что задержится до завтра. Феано унесла древний ящик в свою комнату и убрала под кровать… а потом достала оттуда и переставила в угол. Под икону. И все равно ей казалось, что «духи места», гнев которых боялся вызвать Эйрик, продолжают беседовать с нею…