Без вины преступница

– Так вот, перед самой смертью ювелира ему вроде как привезли крупную партию камней. Замечательного, по ее словам, качества. Она лично видела, как он метался по дому с черным замшевым мешочком, не зная, куда понадежнее спрятать.

– Спрятал? Надежно? – Окунев ожил, вытянул шею.

– Видимо, раз их никто не нашел. Ни убийцы, ни поставщики. Эти рыскали долго и бабу эту несчастную трепали. До инфаркта довели. Дом ювелира весь перевернули вверх дном и ее квартиру. Лавку его разобрали чуть не до гвоздя – не было ничего! Никто ничего не нашел – ни камней, ни мешочка замшевого.

– А может, эти мажоры нашли, которых любовница ювелира обвинила в убийстве?

– Вряд ли. Они бы тогда свое лихое положение поправили. Но ничего такого не случилось. Да и Галкин их долго потом трепал.

– По этому делу?

– Нет, это дело он аккуратно слил в архив, я же тебе о чем толкую. И затих, гаденыш. – Федоров нацелил на Окунева указательный палец. – Я еще тогда заподозрил, что Галкин бриллианты те нашел.

– Галкин? Бриллианты?

– Даже спросил у него однажды в шутку. – Федоров взял маковую плюшку и принялся зачем-то делить ее на кусочки и фигурно раскладывать их на блюдце. – Не ты, говорю, Ваня, камушки-то нашел? Долго он в одиночку по дому сновал, очень долго. И ездил туда один, замечу, не единожды. Якобы для лучшего видения – чтобы понять, есть ли состав преступления в смерти ювелира. Он нашел камни, капитан! А мажоры Гнедых с Бушиным скуксились. Даже если они и убили ювелира, то…

– Как? Как, вы сказали, имена тех мажоров? Гнедых и Бушин?

В голове тут же защелкало. Выстроились ровно все путаные линии, и помимо его воли начала складываться картинка. Нехорошая, черно-белая, уродливая. Георгий вдруг почувствовал, что будто в болото попал, в самую страшную трясину. И чем больше шагов делает, тем сильнее увязает.

– Гнедых и Бушин. А чего ты так изумился?

– Александр Геннадьевич Гнедых не так давно стал ухаживать за дочерью Деревнина Ольгой. И закончилось это для нее весьма плачевно. – Окунев быстро рассказал о происшествии. Не забыл упомянуть, что Бушина в момент нападения видела соседка с первого этажа.

– Хочешь сказать, что они тоже что-то искали в ее доме? Думаешь, бриллианты? Но откуда… Погоди. Если они были у Галкина, как я все эти годы думал, тогда как они попали к Деревнину?

– Ограбление, Александр Иванович. Их украл Деревнин вместе с деньгами!

– Не понял. – Федоров посмотрел на молодого гостя с осуждением. – Нельзя ли для старика чуть подробнее?

– Банкир Володин рассказал мне, что Галкин арендовал в его банке ячейку.

– Ячейку? – эхом отозвался Федоров, заметно бледнея. – Слушай, это же дорогое удовольствие! Дорого сейчас, а тогда вообще огромных денег стоило. Что он там хранил?

– Думаю, то, что нашел в доме покойного ювелира: камешки.

– Ай да Галкин, ай да сука. Нашел, стало быть, камни у ювелира! Закрыл дело, не обратив внимания на разговоры, что двух молодых людей видели выходящими из дома ювелира в ночь его смерти. Потом он, значит, прячет камни в банковской ячейке и затихает. А когда банк ограбили и добро его пропало, что он сделал, как думаешь? Он взял Деревнина по горячим следам и принялся за Гнедых и Бушина. Без всяких оснований. Их никто не видел, у них было алиби. И Деревнин их не сдал. А он их взял под стражу. Ох, что там было, капитан! Видел бы ты, как он их допрашивал! Я думал, инсульт его долбанет, так он нервничал и орал. Я еще тогда подумал: откуда такое рвение? Ограбили банкира, и что? Банкир этот скользким был типом, нехорошим. И как-то, я тебе скажу, очень быстро всплыл после ограбления, н-да… А Галкин проявил поразительную настойчивость. Землю только что не жрал, пытаясь посадить этих двоих. А когда у него не вышло и он лишился работы, семьи, уважения, тогда он страшно запил, Георгий. Беспробудно! Я, честно, думал, что он не выживет. И понять не мог, из-за чего он так убивается. Семьей он не особо дорожил. Даже пару раз под рюмку болтал, что рад бы пожить один.

– Может, из-за работы?

– А вот тут ты не прав, капитан! Он через месяц после внезапной кончины бедолаги ювелира рапорт об увольнении писал. Его не отпустили. Долго обрабатывали, и он остался. Из-за того он пил, Георгий, что с носом его оставили, вот в чем дело! Из-за неудачи своей пил. Кому он помешал?

В кухне повисла тишина. Не капало из крана, затих тихонько дребезжащий холодильник. Окунев мог поклясться, что слышит, как тревожно бьется сердце старого опера. Почудилось или старик в самом деле испугался того, до чего они здесь договорились?

Он почти угадал.