Битва за Киев. 1941 год

О намерении пробиваться в южном направлении говорил бывший работник оперативного отдела штаба 5-й армии А. В. Владимирский: «Вначале, как мне помнится, было принято решение пробиваться на Лубны, на соединение с действовавшей якобы на помощь нам с востока конно-мехгруппой. Но противник, удерживая южный берег Удай и Сула, преградил пути движения на юг»[133]. В течение дня выяснилось, что г. Лубны захвачен войсками противника и ждать помощи от генерала Ф. Я. Костенко не приходится.

Со слов бывшего начальника оперативного отдела штаба фронта генерала И. Х. Баграмяна, ситуация днем 19 сентября виделась следующим образом. Противник силами до 30–40 танков с батальоном пехоты еще днем 17 сентября нанес поражение отряду генерала И. И. Алексеева и отбросил его на запад от г. Лубны. Точное его положение в настоящий момент никому не известно. Красноармейцы, прибывшие после неудачных попыток самостоятельного прорыва в сторону г. Ромны, сообщили, что участок берега по р. Удай от устья до с. Куреньки занят малочисленными силами противника. На северном берегу р. Многа от с. Загребелье до с. Чернухи находятся мотомеханизированные немецкие части неизвестной численности. Кроме того, у с. Сухоносовка также располагаются какие-то немецкие подразделения[134]. Тогда вместо движения на юг командующий фронтом решил пробиваться на северо-восток.

Однако к вечеру 19 сентября обстановка существенно ухудшилась. Немецкая авиация заметила скопление техники и людей, что, как правило, являлось верным признаком перемещения какого-то крупного штаба, и стала наносить периодические бомбовые удары по с. Городище и его окрестностям. Около 17.00 люфтваффе совершили третий по счету налет, в котором участвовали 12 бомбардировщиков под прикрытием четырех истребителей. На высотах вокруг села появилась немецкая разведка, которая взяла под обстрел пулеметами и минометами дороги и переправы.

Авианалеты, а также появление противника на непосредственных подступах к селу вызвали «общую растерянность и панику. Большое количество транспорта, подвергшись обстрелу минометов и бомбежке с воздуха, бросилось вдоль улицы по дороге на одну из переправ, выходящую из с. Городище на Лубны»[135]. Данная фраза из докладной записки полковника В. Т. Рогатина подтверждает, что находившиеся в селе колонны были ориентированы на движение именно в этом направлении. Они не обращали внимания на то, что она находилась под сильным прицельным обстрелом немецких пулеметов и минометов.

Лубненская переправа представляла собой узкую, местами уже разрушенную дамбу. Переправиться по ней на противоположную сторону было возможно только пешком. Поэтому на въезде немедленно образовалась огромная пробка. Стремясь объехать ее, машины, конные повозки, трактора стали разъезжаться в стороны, по боковым улочкам, садам и огородам.

Отряду НКВД под командованием полковника В. Т. Рогатина пришлось принимать экстренные меры, чтобы остановить все возрастающую панику. Он выставил заслоны, предоставив им право «расстрела всякого паникера на месте», и только таким способом удалось удержать поток автомашин в середине с. Городище. Остальные, по всей видимости, все же прорвались к лубненской переправе[136]

.

Командованию фронта стало очевидно, что масса перемешавшихся между собой частей, тылов и обозов становится все более неуправляемой. Пока еще сохранялось какое-то подобие порядка и дисциплины, требовалось срочно предпринять решительные меры по выводу войск. Дорога на Лубны оказалась закрыта, но оставался еще шанс прорваться в сторону г. Лохвица. Для этого следовало сбить немецкие заслоны на высотах вокруг с. Городище, захватить переправы и обеспечить выход колонн штабов фронта и 5-й армии.

План генерала М. П. Кирпоноса по выводу войск из с. Городище остался нам неизвестен. Какую-то его часть по должности знал генерал И. Х. Баграмян, однако, как следует из его собственного рассказа, многие важные детали оказались ему неизвестны. В частности те, которые касались направления прорыва основной колонны штаба фронта. В своем докладе о выходе из окружения генерал И. Х. Баграмян отметил, что по предложению генералов В. И. Тупикова и М. И. Потапова комфронта решил выходить через с. Чернухи. Поскольку события предшествующего дня наглядно продемонстрировали, что противник сосредоточил там достаточно крупные силы, то рассчитывать можно было только на внезапность. В качестве еще одного довода в пользу избранного варианта называлось сравнительное удобство для форсирования реки. Сам генерал И. Х. Баграмян считал такое решение «совершенно не отвечавшим обстановке»[137].