Битва за Лукоморье. Книга 3

Довольный собой, шутик широко улыбнулся и вздохнул с облегчением. Да, лучше оставить все, как есть. Пускай «старые, нерадивые и склочные» кузутики таскают гостям с поварни всякие яства, ну а если кому не свезет, то не свезет, Пыриной воли в том не будет. А с прочими подручными шутик будет управляться по-свойски, по-привычному. Пинки, подзатыльники, хлыст поперек спины – вот это по-нашему!

Размышляя о своих будущих деяниях, Пыря свернул не туда и, кажется, заблудился, по крайней мере в гематитовом арочном проходе он прежде не бывал. Вот же чудеса! Вроде бы каждый закуток Громовых Палат изучил, исследовал – а тут… Стены были отделаны полированным кровавиком и освещены красноватыми светильниками, отчего ход казался бесконечным и темным, с алыми всполохами на стенах. Сказать по правде, даже на не слишком впечатлительного шутика эти кровавые переливы во тьме производили угнетающее впечатление. Вокруг – никого, тишина… Пыря повел коротким носом, принюхиваясь и пытаясь учуять точное расположение батюшки Огнегора, чтобы вернуться назад. Хозяин был где-то не слишком далеко, к нему тянуло, но кто знает, сколько в этой части горы ответвлений, сколько ходов, как бы окончательно не заплутать…

Пыря медленно шел по блестящему, словно стеклянному полу, чутко вслушиваясь в тишину. Непонятное бормотание впереди ударило по ушам набатным колоколом, от неожиданности шутик едва не бросился наутек, но быстро взял себя в руки. Тонкий голосок не казался опасным, зато там могло твориться требующее вмешательства надзорника безобразие, да и дорогу от бормочущего вызнать можно. Звуки доносились с того места, где проход в очередной раз разветвлялся, туда приосанившийся шутик и отправился, правда, стараясь ступать потише – нерадивых лучше заставать врасплох.

Крадучись Пыря заглянул за угол и… обомлел от увиденного. Да что же это деется?! Какой-то мелкий кузутик со светлой прядью на остроконечной башке стоял посреди хода, растопырив лапки и запрокинув голову, и быстро-быстро нес вполголоса какую-то белиберду. Пыря аж задохнулся от возмущения. Что этот поганец тут делает? Почему бездельничает?! И что он там бормочет? Слов скороговорки не разобрать, но по тону Пыря понял, что ослушник кому-то что-то докладывает!

Похоже, непонятный кузутик находился под влиянием то ли чар, то ли зелья и разговаривал с кем-то… посторонним. Раз посторонний – значит, чужак! А раз так – значит, враг батюшки Огнегора! Действуя не по уму, а скорее по наитию, Пыря поднял лапку с браслетом. Нечего тут секреты врагам раскрывать! Смерть поганцу!

Направив руку с браслетом на ничего не подозревающего изменника, Пыря нажал на красный камушек, которым прежде еще не пользовался. Полыхнуло, коридор заволокло белым дымом, а когда все рассеялось, на месте, где только что торчал предатель, серела лишь горстка пепла. Ошеломленный силой своего оружия, Пыря некоторое время стоял столбом, но потом все же приблизился, присел на корточки возле дымящегося холмика и всмотрелся.

Вроде пепел как пепел, ни шерстинки, ни косточки, ни клочка кожи от проклятущего изменщика не осталось. Теперь еще надо объяснить хозяину, что не зря сила браслета истрачена… А это что такое? Блестит что-то…

Пыря сунул пальцы в теплый пепел, нащупал круглую штуковину размером с горошину и поднес к глазам. Так и есть – горошина или большая бусина, только очень уж странная: темно-синего цвета, гладкая, а в глубине какие-то огоньки мелькают. Принюхался… Чары! Чужие, непонятные, сложные. Такие только великомудрый хозяин разберет!

Шутик зажал находку в кулачке и со всех ног рванул обратно по проходу.

* * *

В зал, куда, как подсказывал нос, удалился хозяин, доступ служкам был заказан строго-настрого, и Пырю вновь одолели сомнения. Да, он – личный помощник батюшки и только что уничтожил коварного врага, но все равно негоже запреты нарушать. Хотя… хотя ему же батюшка велел у порога не мяться, видать, чуял, что скоро верный Пыря принесет важные вести. И все равно надо показать, что доверенный надзорник не только службу знает, но и приличия блюдет: в открытые двери без спросу не лезет, как ни взволнован, и первым говорить не смеет, только присутствие свое обозначает.

Набираясь смелости, Пыря погладил заветный браслет и заскреб коготками по заветной двери.

– Заходи, – раздалось изнутри, должно быть, батюшка Огнегор видел сквозь доски, – не бойся.

– Хойзяйин? – шутик с опаской шагнул в запретный зал, тараща глаза и восхищенно пыхтя.

Вокруг было столько всего непонятного и, чего уж там – жуткого. Истуканы кругом, один страшнее другого, того и гляди, оживут, набросятся на нарушителя запретов…

– Случилось что? – небрежно осведомился хозяин, откладывая какую-то блестящую штуковину. Сидел он на подушках возле небольшого ларца, смотрел строго, но без злости, что Пырю сильно успокоило. Поманив служку, Огнегор поинтересовался: – Что, опять гости?

– Нет… Ну… Как бы эйто…

– Говори уж.

Пыря перевел дух и уже спокойнее продолжил: