Битва за небо Кубани. 1943 г.

Пока над Малой землей шли ожесточенные воздушные бои, 21 апреля в германских штабах (вплоть до «Волчьего логова») проходили многочисленные «телефонные дискуссии» о возможности возобновления наступления. Потери ударной группировки с начала операции «Нептун» составляли уже 2741 чел. убитыми и ранеными. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Курт Цайтцлер лично запросил отчеты штабов 125-й пехотной и 4-й горной дивизий с тем, чтобы предоставить их Гитлеру во время вечернего совещания. В этих донесениях прямо утверждалось, что продолжение атак будет возможно только при получении резервов. А вот штаб группы армий «А» указывал на возрастающие проблемы от действий советской авиации. Если в первые дни наступления люфтваффе имели полное превосходство в воздухе над плацдармом, то к 21 апреля ВВС Красной армии (немцы оценивали их в три авиационных корпуса) сумели значительно сдвинуть баланс в свою пользу. Фюрер выслушал эти доводы, но так и не принял никакого решения.

«Наша атака стала буквально ударом в воду»

22 апреля.

Морская коммуникация Геленджик – Мысхако продолжала работать бесперебойно. В ночь на 22 апреля десантная группа получила очередное пополнение в количестве почти 1000 бойцов, 64 тонны боеприпасов и 27 тонн продовольствия. Обратно на Большую землю было вывезено 411 раненых и несколько летчиков, выпрыгнувших над плацдармом с парашютами и совершивших вынужденные посадки.

Советская авиация, как и немецкая, значительно снизила интенсивность боевой работы. В течение дня ВВС СКФ выполнили всего 326 самолето-вылетов, отчитались о 3 сбитых самолетах при 3 потерянных.

В 18.22 девять Р-39 из 298-го ИАП (бортовые № 10, 41, 14, 20, 28, 29, 30, 38 и 40) снова вылетели с заданием сопровождать девятку бомбардировщиков А-20 из 219-й БАД. Сбросив бомбы на высоты 307, расположенную северо-восточнее Федотовки, «дугласы», как обычно, начали разворот над морем, чтобы лечь на обратный курс. И в этот момент пилоты «аэрокобр» увидели, как со стороны солнца внезапно появился Bf-109, который атаковал и сбил замыкающий А-20. Бомбардировщик пытался дотянуть до берега в районе Солнцедара, но в итоге совершил посадку на воду в километре от него. Через полминуты «дуглас» затонул, а летчики видели, как на воде барахтаются две фигуры.

Старший сержант Лобанов сбил один Ме-109, который, по утверждению летчика, «врезался в скалу в лесу в районе Широкая Балка». В 19.40 истребители вернулись на базу. Поскольку в это время действовал приказ Сталина № 0685 от 9 сентября 1942 г. «Об установлении понятия боевого вылета для истребителей», согласно которому таковыми считались только вылеты, во время которых бомбардировщики и штурмовики не понесли потерь (никаких!) от вражеских истребителей, всем девятерым летчикам 298-го полка вылеты не были засчитаны как боевые. Однако позднее в штаб позвонил командир 219-й БАД полковник Анисимов, который сказал, что, по мнению его подчиненных, А-20 был сбит не «мессершмиттом», а зенитным огнем. В результате решение было изменено, и летчикам были записаны боевые вылеты. Кстати, безвозвратных потерь истребителей противника в этот день на Кубани зафиксировано не было. Только хорватский Bf-109G-2 W. Nr. 13761 был поврежден (20 %) в воздушном бою в квадрате Qu.76772.

16-й ГИАП в этот день выполнил всего одну серьезную операцию – восемь Р-39 сопровождали самолет-разведчик Пе-2 в район Малой земли и Новороссийска. «Пешка» шла на высоте 6000 м, при этом заход делался со стороны моря, с тем чтобы потом сразу уходить на свою территорию. Хотя в воздухе были замечены Ме-109 и ФВ-190, задание прошло без инцидентов.

979-й ИАП выполнил 4 вылета на прикрытие аэродрома Тимошевская, а вот штурмовики из 230-й ШАД в воздух не поднимались ввиду больших потерь, необходимости отдыха и снятия стресса, повреждений и поломок матчасти.