Битые короли

Заказывая блюда, Артур опасался, что увидит на тарелках тоже непонятно что. Но, кажется, пронесло. Кушанья были нормальные. Он попробовал и принялся за еду. Впрочем, только начал, как Фаина встрепенулась и показала на дверь. С улицы вошел незнакомый Артуру человек.

Борзой шел важной походкой, он был приодет Фаиной и с первого взгляда производил должное впечатление.

Палия следила за выражением лица Латенина — и по нему поняла, что Артур положительно воспринял внешний облик Борзого. Осталась довольной, не зря кудахтала над ним, придавая цивильный вид, вдалбливала в его башку манеры Дончарова в подобных случаях.

Борзой был серьезен, с новой аккуратной прической, в дорогом темном костюме, белой рубахе с галстуком, дорогих туфлях, походил на делового человека.

Фаина махнула ему рукой.

Он подошел:

— Шутов Александр Егорович! — назвал имя и протянул руку.

Палия в эту минуту вспомнила, что не знала, как звали Борзого на самом деле. Дончаров, наверное, знал — а может, и он не знал. Кличка до такой степени укоренилась, что другое имя представить было просто невозможно. Борзой да Борзой. Он, очевидно, и сам уже не помнил своего настоящего имени.

Артура удивил голос гостя, он поднялся из-за стола и пожал протянутую руку. Почувствовал жесткую хватку узловатых пальцев. Ладонь была широкой и шероховатой.

— Латенин Артур Артурович, — ответил и показал Борзому на свободный стул.

Тот, играя роль бизнесмена Шутова, взял руку Палия и поцеловал тыльную сторону ладони.

Она тоже сыграла:

— Присаживайся, Александр. Давай без церемоний. Здесь все свои.

Борзой сел, сделал озабоченным лицо, подбросил кверху одну бровь, сказал подступившей официантке:

— Ничего не надо.

И Латенину:

— У меня времени в образ. Начнем сразу, без ужимок и приседаний. Фаина сказала, что тебе нужна финансовая помощь, я готов помочь, если ты возьмешь меня в дело. Фаина назвала необходимую сумму, у меня она есть, но я хотел бы знать, имеются ли у тебя самого какие-то деньги? Прочную основу общему делу дают только совместные вложения. А когда один вкладывает, а другой только тратит, тогда должного результата не будет. Поверь, у меня богатый опыт, и я уже в таких делах стреляный воробей, битый волк и пощипанный ворон. Не люблю примазываться к чужим успехам, но и другим не позволяю сидеть у меня на шее. Ты сам предприниматель — и, надеюсь, понимаешь это. — Он щелкнул уголками губ.

Палия поморщилась, ведь предупреждала идиота, чтобы не щелкал, нет, все равно не вытерпел. Хоть кол на голове теши, один черт не исправишь горбатого.

Латенин слушал и вежливо улыбался, а в душе опять нарастало беспокойство. Со вчерашнего вечера оно легло камнем на сердце и давило, давило, давило. Шутов, как и раньше Дончаров, хотел войти в дело. Видно, о ссуде никакой речи не пойдет. Похоже, с любым инвестором разговор будет одинаковый.

Но в Шутове Артуру что-то не внушало доверия, что-то в нем не нравилось, какое-то непонятное чувство расползалось не только по мозгу, но по всему телу. В тот момент, когда Шутов еще ничего не предлагал, а только представился и сел за один с ними стол, Артур уже почувствовал некую фальшь во всей этой обстановке, как будто он присутствовал на маскараде.

Латенин не понимал, что это было за чувство и почему оно вдруг появилось в нем, но вот оно вдруг возникло — и все, и от него трудно было избавиться, как от навязчивой идеи. И поведение Фаины ему тоже не нравилось. Она вчера говорила, что почти не знала знакомого Дончарова, но по движению ее тела, губ, глаз Артур улавливал, что вчерашние уверения ее были неискренни, что на самом деле Шутов был хорошо знаком ей. Это смущало Латенина.

А еще смущала внешность Шутова. С такой внешностью и таким скрипящим голосом, если отбросить одежду, прическу и деловую озабоченность, надо стоять с кистенем на большой дороге, а не бизнесом заниматься. Тогда можно поиметь гораздо больше, ибо всякий проезжающий мимо сам снимет с себя последнее, в исподнем останется, чтобы только больше не встречаться с ним на дороге.

Артур попытался отбросить от себя все эти неспокойные мысли, но они, как паутина, еще больше оплетали его встревоженный мозг. Он тряхнул головой и обратил внимание, как Фаина и Шутов выжидающе, внимательно смотрели на него, ждали ответа. Машинально отозвался:

— У меня лишь половина этой суммы, — и заметил, как Шутов удовлетворенно глянул на Фаину. Какая-то волна отторжения начала возникать у него внутри, ощутил недовольство тем, что приехал на эту встречу, и уже хотел извиниться и подняться из-за стола, но подумал, что его никто не принуждает заключать сделку. Все будет зависеть от него самого. И остался сидеть на месте.

Фаина заметила, как изменился его настрой, тонко почувствовала, но не могла разгадать, почему это произошло. Решила, что Борзой где-то недоиграл или, наоборот, переиграл — короче говоря, сфальшивил, и Латенин уловил эту фальшь. Между тем мысли не допускала, что он мог засомневаться в ней.

Борзой проговорил:

— Так и быть, я тоже закажу чего-нибудь, — подозвал официантку и сделал заказ.

Ему принесли водку и блюда с едой.