Блад: глубина неба

— Ага-а-а! — обрадовалась рыжая. — Я знала! Ты тоже мне понравился, кстати. Хорошо целуешься. И кошелёк увесистый!

— Замолчи, будь добра!

— А ты меня отпустишь, идёт?

— Ещё чего!

— Ещё? «Ещё», так и быть, могу ещё раз тебя поцеловать. Договорились?

— Нет, — Винтерсблад поймал за узду свою кобылу, подсадил болтливую спутницу в седло и сел сам позади неё, крепко придерживая девчонку рукой за талию: не вырвешься.

— Не боишься не справиться с конём одной рукой? — спросила воровка, покрутив головой по сторонам.

— Нет.

— Ты что, так хорошо держишься в седле? Ты ж воздушная пехота, не кавалерия!

— Да, я хорошо держусь в седле, — раздражённо ответил офицер, — жаль, что у тебя язык за зубами совсем не держится!

— Это тебя разжигает?

— Это действует мне на нервы.

— Что ж, — девчонка задрала голову, глядя куда-то на козырёк ближайшей к ним лавки, — тогда придётся их поберечь! Поль!

И тут откуда-то сверху на офицера обрушился громадный кот, с силой толкнув его всем своим весом. Неожиданный и мощный удар пришёлся мужчине в плечо и выбил лейтенанта из седла. Блад рухнул на мостовую, а девчонка пришпорила лошадь и понеслась по узкой улочке, перевернув лоток с яблоками и едва не затоптав торговку. Следом за беглянкой, задрав пушистый хвост, помчался серый котяра.

— Ах ты, бестия! — Винтерсблад с досадой хлопнул ладонью по брусчатке, но попал по замусоленному багету, который обронил кот.

Поднялся на ноги, со злостью пнул хлеб, потирая зашибленное плечо.

— Теперь-то я точно тебя найду, негодяйка! Ещё и лошадь мою увела!

«Беспалый Томми»

На следующее утро Винтерсбладу пришлось встать раньше обычного, чтобы успеть добраться до расположения пешком. За завтраком к нему подошёл один из солдат:

— Разрешите обратиться, господин лейтенант!

— Разрешаю.

— Вам просили передать, сэр, — солдат положил на стол перед Винтерсбладом его кошелёк, который вчерашняя воровка стащила ещё зимой.

Разумеется, он был пуст.

— А лошадка ваша в стойле, сэр!

Лейтенант глотнул кофе, пряча в кружке ухмылку и старательно хмуря брови.

— Кто и когда её привёл?

— Девушка, сэр. Рыжая такая, маленькая, улыбчивая. Вчера вечером, когда я в карауле стоял. Просила ещё передать благодарность за то, что одолжили, сэр.

— Кому передать?

— Вам, сэр!

Блад усмехнулся: девчонка не знала, как его зовут. А в расположении было несколько сотен солдат.

— Что именно она сказала?

— Сказала: «Передайте это, — часовой указал на кошелёк, — и лошадь высокому сероглазому лейтенанту. И скажите, что я благодарю за одолжение».

— И ты сразу понял, что она имеет в виду меня?

— Ну лошадка-то ваша, сэр, — солдат смутился и отвёл взгляд.

— Ну-ка, выкладывай, что недоговариваешь! — велел ему офицер.

— Простите, сэр! Она назвала вас фанаберистым, сэр.

Винтерсблад поперхнулся.

— И вот тут ты сразу догадался, о ком речь?

— Простите, сэр, — солдат старательно избегал взгляда лейтенанта, — разрешите идти, сэр?

— Иди, — махнул рукой Блад.

«Вот ведь… чертовка! Слово-то какое подобрала!» — подумал он. Несносная девчонка вызывала у него любопытство и некоторое уважение, но признаться себе, что после того поцелуя он надеялся встретить её ещё раз (и вовсе не из-за украденных денег), было выше его сил. Сейчас же это желание усилилось настолько, что не замечать его и дальше было невозможно.

К Винтерсбладу подсел уже отзавтракавший Асмунд.

— Что вечером? — спросил ротный.

— А что вечером?

— Занят? Может, в бар сходим? Выпьем, отдохнём.

Судя по напряжённому лицу Асмунда, в бар он предлагал сходить не просто так, был у него какой-то подспудный интерес.

— Можно, — кивнул Блад.

— Есть неплохой кабак в конце Дьюроут, «Мерзкая детка» называется.

— Ничего себе ты забрался — на противоположный край города! — удивился взводный. — И что там, в этой «Детке»? Не за особенной же выпивкой ты так далеко таскаешься!

Асмунд помолчал, пожевал губами, будто взвешивая, стоит ли раскрывать карты сразу или лучше отложить до вечера.

— Там девушка работает…

— О-о-о… — безнадёжно протянул Блад, — всё ясно!

— Да погоди ты окать! — вспылил Асмунд. — Чего тебе ясно-то? Ты её даже не видел! А я, может, жениться собрался!

— Какое «жениться», Грег? Ты оглядись: кто ты, где ты! Что с тобой завтра может произойти? С любым из нас!

— Что ж теперь — если война, то и не жить? Ты ещё слишком молод, тебе не понять. А мне уже за тридцать, я семью хочу!

— А она?

— Что — она?

— Она тоже хочет семью? Ждать тебя сидеть, гадать: живой ли, нет ли? Вот это вот всё…

— Об этом ещё не говорили, не успели… Мы с ней вообще, если честно, почти не говорили.

Блад расхохотался, Асмунд обиделся.

— Смейся-смейся. Это у тебя нутро заскорузлое, как старый сапог, тебе чувства не нужны, детхарских шлюх достаточно! А я как увидел её на прошлой неделе, ни о чём больше думать не могу, — уязвлённо ответил он.

— Спросил хоть, как зовут-то, — сквозь смех выдавил лейтенант, — или сначала женишься?

— Инеш. Инеш Фоули. У неё четверо братьев и отец, которому принадлежит бар.

— О, ну видишь, как близко вы уже знакомы! Точно, пора свадьбу играть! Ладно, не дуйся! Покажешь мне сегодня свою мерзкую детку.

— Она не мерзкая!