Блек. Маркиза д'Эскоман

Выйдя из дома № 22, г-н де ла Гравери нашел свой фиакр стоящим у двери.

Честный Пьер Марто находился рядом с фиакром и заканчивал свой завтрак, менее роскошный, но, вероятно, столь же удавшийся, как и завтрак шевалье; колбасник, торговавший напротив, и продавец вин, торговавший на углу, постарались на совесть.

— А-а! — произнес добряк, увидев, как шевалье опирается на руку г-на Шалье, а Блек следует за ними, или, точнее, за г-ном де ла Гравери. — Похоже, вы поладили с хозяином пса и все закончилось самым лучшим образом?

— Да, мой друг, — сказал шевалье, — а поскольку для вас, так же как и для меня, все тоже должно закончиться самым лучшим образом, вы и дальше будете сопровождать меня до самой гостиницы, где мы с вами, если вы этого пожелаете, уладим наши счета.

— Э! Не стоит так торопиться, сударь; я охотно открою вам кредит.

— Ну а если меня завтра убьют?

— Но ведь вы же не деретесь!

— Я не дерусь с этим господином, — сказал, расправив плечи, шевалье, — но зато я дерусь с другим.

— Это надо же! — сказал Пьер Марто. — Нет, клянусь честью, с первого взгляда я никогда бы не подумал, что вы такой задиристый; но, к счастью, у вас впереди ночь, а утро вечера мудренее.

Шевалье поднялся в фиакр, где его уже ждал г-н Шалье. Блек, вероятно опасаясь новых неприятностей, прыгнул в коляску лишь после того, как в нее сел г-н де ла Гравери. Пьер Марто закрыл дверцу за обоими пассажирами и за собакой, после чего вновь занял свое место рядом с кучером.

В ту минуту, когда фиакр остановился на улице Риволи, около дверей гостиницы "Лондон", два офицера, подошедшие с разных сторон, встретились на террасе Фейянов.

— Вот те, что нам нужны! — сказал шевалье. — Не заставляйте себя ждать, мой дорогой Шалье, и будьте твердым.

Господин Шалье сделал знак, что шевалье останется им доволен, и пересек проезжую часть улицы Риволи; шевалье в это время предложил Пьеру Марто следовать за ним.

Пьер Марто повиновался.

Войдя в комнату, г-н де ла Гравери прежде всего вновь устроил Блека на тех же самых подушках и, лишь после того как тот с удобством на них расположился, сказал:

— А! Теперь настала наша с вами очередь, мой славный храбрец!

И, взяв в ящике секретера, закрытом на ключ, небольшой бумажник красного сафьяна, вытертая кожа которого указывала на его долгую службу своему владельцу, шевалье вытащил из него небольшой кусочек прозрачной бумаги и дал его Пьеру Марто.

Тот с некоторыми колебаниями развернул его и, хотя он, должно быть, весьма мало был знаком с Банком Франции, ему стало ясно, что данный клочок бумаги вышел из этого достойного заведения.

— О-о! Подписано Тара! С этой подписью легче всего берут к оплате и требуют меньше комиссионных. Сколько я должен вам вернуть, сударь?

— Ничего, — ответил шевалье. — Я вам обещал пятьсот франков, если найду мою собаку; я ее нашел и держу свое слово.

— Это все мне, мне? Не делайте глупостей, хозяин: волнение — дурной советчик.

— Этот билет ваш, оставьте его себе, мой друг, — сказал шевалье.

Пьер Марто почесал за ухом.

— Вы мне даете его от всего сердца?

— Да, от всего сердца, от всей души!

— Но, вручая мне этот билет, не согласитесь ли вы еще и пожать мне руку?

— Почему бы нет? Дай две, мой друг! Две, и с большим удовольствием!

И он протянул обе руки Пьеру Марто.

Тот сжал нежные руки шевалье, на несколько секунд задержал их в своих мозолистых ладонях и выпустил лишь для того, чтобы смахнуть слезу, скользнувшую по его щеке из уголка глаза.

— Что ж, — сказал он, — вы можете похвалиться тем, что кюре церкви святой Елизаветы выдаст завтра нечто потрясающее по этому поводу и к тому же в вашу честь.

— Потрясающее? Что потрясающее, мой друг? — спросил шевалье.

— Потрясающую обедню! И я вам хочу заявить одно: если завтра с вами на дуэли случится несчастье, то, значит, на Небесах нет милосердного Бога.

И Пьер Марте вышел, вытирая вторую слезу.

Шевалье сделал то же, что и Пьер Марте, но он вытер обе свои слезы сразу.

Затем он подошел к окну, открыл его, собираясь немного подышать свежим воздухом.

Там он увидел г-на Шалье, совещавшегося с двумя секундантами Грасьена д’Эльбена.

XXXVI

ГЛАВА, КОТОРАЯ ПРИДЕТСЯ ПО ВКУСУ ТЕМ НАШИМ ЧИТАТЕЛЯМ,

КОМУ НРАВИТСЯ НАБЛЮДАТЬ,

КАК ПОЛИШИНЕЛЬ В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ ПОБЕЖДАЕТ ДЬЯВОЛА

Эту ночь шевалье де ла Гравери проспал сном праведника.

Правда, рядом с ним находился его друг Дюмениль в обличье Блека.

В семь часов утра, благодаря заботам парикмахера (за ним было послано на улицу Кастильоне), шевалье был не только одет, но еще и выбрит и причесан с такой тщательностью, с которой он давно не относился к своему туалету, и прохаживался по своей комнате спокойный и почти улыбающийся.

Блек также, казалось, был весел и рад.

По правде говоря, шевалье совершенно не думал о предстоящей дуэли и велел себя выбрить и постричь вовсе не из учтивости по отношению к г-ну Грасьену д’Эльбену, как это можно было предположить.