Читаем Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том II. Эпоха дипломатии: сорок лет «борьбы за мир» полностью

И. Шамир вновь разъяснял свою позицию относительно арабов, которые должны были получить право участвовать в голосовании в обсуждавшихся выборах: «Это право будет принадлежать каждому палестинскому арабу, проживающему на территориях и не замешанному в террористических действиях. С другой стороны, наша инициатива не касается палестинцев, живущих вне территорий. Любая попытка допустить к участию в переговорах арабских жителей Иерусалима немедленно поставит на повестку дня обсуждение вопроса о статусе Иерусалима. Это — одна из целей ООП и ее сторонников, стремящихся превратить Иерусалим в столицу Палестинского государства… Настоятельное требование ООП допустить к переговорам также палестинцев “извне”, как высланных, так и других, напоминание о “праве на возвращение” — эвфемизм, означающий подкоп под само наше существование. Поэтому мы не сможем рассматривать такие предложения».

Кончалось письмо так: «Мы живем в очень чувствительной и нестабильной части нашего мира. В этом регионе у слов часто бывает собственная динамика. Поэтому публичные нападки на Израиль или попытки создать впечатление, что Израиль препятствует продвижению к миру, не принесут никакой пользы. Я позволю себе вновь повторить, что для Израиля нет ничего важнее прочного мира; и ничто не может способствовать достижению этой цели в большей мере, чем наш союз с США»[167].

Это письмо, в котором глава правительства Израиля столь обстоятельно и искренне излагал свою позицию, не помогло, однако, исправить положение. Впрочем, И. Шамир не тешил себя иллюзиями: «И все остальное, что я или кто-либо другой говорили Бушу по этому вопросу, ни в коей мере не повлияло на его мнение. Он продолжал смотреть на поселения как на главную причину конфликта, а на сам конфликт так, как если бы он начался в 1967, а не в 1948 году, и этот недружественный подход просачивался в американскую политику во всем, что касалось Ближнего Востока; ясно, что это повлияло и на вопрос о гарантиях»[168]

. Официальная просьба была подана Израилем 6 сентября 1991 года, а уже к началу октября 1991 года семьдесят сенаторов поддерживали просьбу правительства Израиля о предоставлении гарантий (на три человека больше, чем нужно даже для преодоления президентского вето), но Дж. Буш все равно угрожал наложить вето на это решение! Даже после того, как 1 апреля 1992 года Сенат 99 голосами «за» при всего одном «против» все же принял резолюцию № 277, рекомендовавшую администрации удовлетворить просьбу правительства Израиля о предоставлении гарантий, Дж. Буш-ст. отказывался делать это!

Факт отказа администрации США предоставить Израилю запрошенные гарантии широко использовался левой оппозицией в предвыборной кампании перед парламентскими выборами, прошедшими в Израиле 23 июня 1992 года. Нет никаких сомнений, что президент Дж. Буш-ст. не только знал об этом, но и, очевидно, предвидел подобное развитие событий, поэтому его упорный отказ от удовлетворения просьбы, поданной И. Шамиром, вопреки позиции большинства членов американского Сената, по факту представлял собой акт неприкрытого вмешательства во внутриполитическую борьбу в Израиле. Аарон Давид Миллер, многолетний сотрудник Госдепартамента, работавший с шестью государственными секретарями, открыто пишет о том, что, рассматривая просьбу правительства Израиля о предоставлении гарантий, президент и госсекретарь думали о грядущих израильских выборах и о том, как

не предоставить Ицхаку Шамиру какое-либо свидетельство американской поддержки, которое могло бы быть использовано в полемике с рвавшимся обратно к власти Ицхаком Рабином[169]
. Американцы были убеждены, что поражение И. Шамира на выборах стало в немалой мере следствием того, что он не сумел получить американские гарантии, что показало обществу: американо-израильские отношения ухудщились[170]. Это действительно напугало в Израиле очень и очень многих и стоило И. Шамиру значительного числа голосов. Израильтяне, к сожалению, не знали, что американская администрация проводит спецопе-рацию по смене правительства их страны…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Ислам и Запад
Ислам и Запад

Книга Ислам и Запад известного британского ученого-востоковеда Б. Луиса, который удостоился в кругу коллег почетного титула «дуайена ближневосточных исследований», представляет собой собрание 11 научных очерков, посвященных отношениям между двумя цивилизациями: мусульманской и определяемой в зависимости от эпохи как христианская, европейская или западная. Очерки сгруппированы по трем основным темам. Первая посвящена историческому и современному взаимодействию между Европой и ее южными и восточными соседями, в частности такой актуальной сегодня проблеме, как появление в странах Запада обширных мусульманских меньшинств. Вторая тема — сложный и противоречивый процесс постижения друг друга, никогда не прекращавшийся между двумя культурами. Здесь ставится важный вопрос о задачах, границах и правилах постижения «чужой» истории. Третья тема заключает в себе четыре проблемы: исламское религиозное возрождение; место шиизма в истории ислама, который особенно привлек к себе внимание после революции в Иране; восприятие и развитие мусульманскими народами западной идеи патриотизма; возможности сосуществования и диалога религий.Книга заинтересует не только исследователей-востоковедов, но также преподавателей и студентов гуманитарных дисциплин и всех, кто интересуется проблематикой взаимодействия ближневосточной и западной цивилизаций.

Бернард Луис , Бернард Льюис

Публицистика / Ислам / Религия / Эзотерика / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное