Блудное художество

Яшка всегда держался особо, ни с кем не ссорился, но и никому со своей любовью не приставал. Архаровцы и в полицейской конторе дружились теми же компаниями, что на чумном бастионе: Федька Савин - с Тимофеем Арсеньевым и с Демкой Костемаровым - когда они не были в ссоре; Ваня Носатый - с Сергейкой Ушаковым и Филей-Чкарем… Яшка-Скес с чумного времени сохранил нечто вроде привязанности к Харитону-Яману, с коим трудился на одной фуре, но Харитон погиб. Его место заступил Устин Петров - они стали приятелями. Скес с Клаварошем говорил только по служебной надобности, и уж не стал бы ночью бегать по огородам, чтобы уличить в неверности Клаварошеву зазнобу, такое и Федька, горячий в дружбе, не мог бы учудить.

– Нет, ваша милость, они там не любились, а только говорили, - вдруг объявила Феклушка.

– А ты почем знаешь?

– Бабы толковали.

– Так что же, бабы твои сквозь стенку видят, кто с кем любится?

– Не видят, а только они там не любились, - упрямо стояла на своем Феклушка. - Сказывали, Марфа-то бесстыжая к нему в одной рубахе бегает, а только не любятся, разговоры ведут. Марфа-то хитрая! Коли бы хотела любиться - нашла бы место получше, чем кухня на огороде!

– И то верно… - задумчиво согласился Архаров. Он знал Марфу не первый год - она, промышляя скупкой краденого, могла назначать свидания с кем-то из шуров рано утром, чтобы не видал никто - ни Наташка, ни Тетеркин, ни Клаварош - в те дни, когда ночевал у нее. Шур, стало быть, из клевых… и добыча, надо полагать, непростая, раз Марфа не ленится вставать спозаранку…

Уж не связан ли Скесов розыск с той сухарницей из блудного сервиза мадам Дюбарри, что принес Марфе никому не ведомый Овсянников?

Это уже было похоже на правду - Яшка напал на след сервиза, но что ж он никому в полицейской конторе не сказался?

– Ваша милость, коли он не вернулся, стало, попал в беду, - сказал Шварц. - Надобно искать тело.

– Ахти мне! - Феклушка взялась за щеки.

– Тебе бы только покойников искать, - буркнул Архаров. - Может, жив еще.

– Был бы жив - пришел бы, как полагается, и оделся. Не может быть, чтобы он без кафтана и штанов, в нарушение всех приличий, где-то более суток пребывал живой. Он мог в самом крайнем случае прислать кого-либо сюда, или же к приятелю своему Петрову, или же сам к нему прийти под покровом ночного мрака…

– Так. Ты, выходит, полагаешь, что Скес уже плывет вниз по Москве-реке?

– Меня бы сие не удивило, - хмуро отвечал Шварц.

– Ахти мне, - повторила испуганная Феклушка.

Архаров повернулся к ней и посмотрел тем самым неприятным взглядом, от коего бабы взвизгивали, а особа деликатная могла и чувств лишиться. Феклушка лишь шарахнулась.

– Ты сейчас пойдешь домой как ни в чем не бывало, - велел Архаров. - А за тобой следом пойдут два наши молодца. Ты им покажешь, как твой братец от тебя огородами пробирался к Марфе, и скажешь также, кто еще из соседок об эту пору коров в стадо провожает. Так понемногу и догадаемся, куда он подевался.

– Ваша милость! - воскликнул Устин, вскочив. - Мне! Мне дозвольте, Христа ради! Я справлюсь!

– Тебя послать - так, чего доброго, вдогонку за Скесом поплывешь…

– Ваша милость, я же жил в Зарядье! Я там многих знаю, и меня также помнят! Мне скажут!… Пустите, Христа ради!

Такая мольба была в Устиновых глазах, что Архаров подумал: у бывшего дьячка совесть нечиста, норовит как-то покрыть грех.

– Ступай, Фекла Балуева, подожди за дверью, - сказал он. - И ты, Карл Иванович, ступай. А ты, Петров, останься.

Устин глядел в пол, пока Архарову не надоело молчание.

– А ну, выкладывай все начистоту, как на исповеди! Что ты знаешь про тайный Яшкин розыск! На кой хрен ему карета графа Матюшкина? Как ко всей этой дряни Марфа приплелась?

– Ваша милость, я не знаю, Христом-Богом - не знаю! - воскликнул Устин.

– А что ты знаешь? Для чего ты так рвешься Скеса искать?

– Ваша милость… Это… это дело божественное… Он ведь из-за меня в беду попал…

– Ну, ну, как это - из-за тебя?

– Я, ваша милость, с ним разговаривал, молитвы ему переписывал, а он… а я… он ведь теперь и помолиться-то не умеет из-за моего нерадения!…

До Архарова не сразу дошло, что Устин, как всегда, взвалил на себя тяжкий крест просвещения заблудших душ - на сей раз Яшкиной души.

– Более - ничего?

– Так это ж, ваша милость, главное!

– Вот отправлю тебя обратно во Всехсвятский храм дьячком или псаломщиком, - пригрозил Архаров. - Я уж невесть что подумал. Ладно, ступай с той Феклой. Стой! Сыщи Федьку. Я знаю, он, дурак, от меня прячется. Скажи - я велел ему с вами пойти. Тогда хоть спокоен буду, что и ты не сгинешь безвестно, оставив одни портки с башмаками…

* * *

Федька горел желанием загладить свою оплошность.

Кабы он не вообразил сдуру, будто бывший канцелярист так же стар, как Дементьев, то мог изловить мнимого полицейского Семена Елизарова, а тот бы при помощи Шварца выдал своего дружка с немецкой фамилией Фальк.

Он вцепился в Феклушку мертвой хваткой - даже за руки хватал, задавая на ходу бешеные вопросы.