Блуждающие души

– Я же утром просила тебя купить. Серьезно. Это единственная просьба за всю неделю. И ты работаешь в продуктовом магазине.

Минь пробормотал извинения и налил себе стакан воды. Он стоял у раковины и пил, пока брат и сестра не спускали с него взгляда: Ань кипела от злости, а Тхань был на пределе сил. Поставив стакан в раковину, Минь взял банан из стоявшей рядом миски. Ань отправила Тханя спать, и тот после слабых протестов ушел, прихватив с собой ручки и книги. Она позволила Миню откусить от фрукта, пока собиралась с мыслями.

– Тебе нельзя допоздна шататься по городу в таком виде, – объявила она. – Это опасно. И тебе нельзя принимать наркотики, Минь. У нас еще нет гражданства. Ты знаешь, что будет, если тебя поймают? Нас могут выгнать!

Он долго жевал банан, прислонившись сутулой спиной к холодильнику. За окном просигналила машина, растревожив ночь, чей холод просачивался сквозь тонкие стены их квартиры.

– Ты эгоист. Ты хоть понимаешь, что будет, если мы вернемся во Вьетнам? У нас там ничего нет. Ты этого хочешь для Тханя? Для себя?

Его безразличие еще сильнее раздражало. Ань хотелось встряхнуть его, добиться хоть какой-то реакции. Но он продолжал стоять перед сестрой, не сводя с нее взгляда, его мысли невозможно было угадать, и когда он закончил есть, то спокойно сказал:

– Вместо того чтобы так беспокоиться обо мне и Тхане, может, пора начать беспокоиться о самой себе?

Таких слов Ань не ожидала и не поняла, что он имеет в виду. Ей не нужно было беспокоиться о себе. У нее была работа, друзья, иногда она даже ходила на свидания – вела совершенно нормальную жизнь. Хотя она и не могла отрицать, что после переезда в Лондон где-то в голове у нее поселился тоненький голосок, который оживился от слов Миня, – он твердил ей, что она делает недостаточно, что ее – недостаточно.

– Ты собираешься работать на этом заводе всю жизнь? – продолжал он. – Ты действительно веришь, что родители хотели для тебя именно этого?

– Почему-то ты не возражал, что я там работаю, когда нужно было платить за твою еду и одежду, – ответила она, ошеломленная его неожиданным обвинением и злобным тоном.

– Ты все время указываешь мне и Тханю, что нужно больше работать, но посмотри на себя, – сказал он, не обращая внимания на ее реакцию. – Ты даже не пыталась ничего сделать с собственной жизнью. Ты продолжаешь заниматься тем же, чем в Гонконге.

Его слова ранили Ань сильнее, чем все, что он говорил раньше. Она понимала, что это правда, что он облек в слова то, что она пыталась скрыть от себя на протяжении долгого времени. Работа на фабрике не приносила ей ни удовлетворения, ни счастья, она могла бы добиться в своей жизни большего, фабрика – ее выбор, а не судьба. Даже Биань открыла свой собственный бизнес по пошиву одежды, и теперь у нее были подчиненные и небольшая мастерская в Далстоне, где шили детские футболки. Ань знала, что Совет по делам беженцев может помочь ей найти другую работу или даже вернуться к учебе, Софи много раз повторяла ей это еще в Соупли. Но на фабрике она ощущала себя в безопасности, там она могла говорить по-вьетнамски, прятаться под высокой грязной крышей и представлять себе, что она на время очутилась во Вьетнаме. Ань не хотела искать работу в реальном мире, не хотела готовиться к тестам и сталкиваться с неудачей. Не хотела переживать отказ – ей уже отказали в собственной стране и в Америке. Все, чего она хотела, – это принятия, и фабрика приняла ее.

– Ты такая же неудачница, как и я.

Услышав эти слова, Ань оправилась от шока и рассердилась, пришла в ярость от того, что он посмел заявить подобное. Семь лет подряд она таскала его и Тханя повсюду, заботилась о них, мыла, кормила. Ей приходилось вытирать им слезы и подбадривать в школе, подталкивать к поиску друзей и помогать ассимилироваться. Пришлось отодвинуть собственные потребности на задний план, стать для братьев примером для подражания и опекуном, а теперь он швырял ей все это в лицо, словно комки грязи. Кружка дрожала в ее руках, тело было напряжено, а внутри кипела злоба.

– Я отдала тебе все. Мне пришлось это сделать, я о таком не просила. Я могла бы добиться гораздо большего, если бы ты не сдерживал меня. Ты отнял семь лет моей жизни.

Несмотря на пустой взгляд Миня, было ясно, что сказанное задело его, он сжал недоеденный банан в кулаке. Лишь только слова слетели с губ Ань, она тут же пожалела об этом и почувствовала, как на глазах наворачиваются слезы. Она вскочила со своего места, все так же держа в руках кружку. Скрип стула раздался в тишине комнаты, газета упала на пол. Ань пронеслась мимо брата в спальню, не глядя на него, и захлопнула дверь.