– Ну что ж, начнем-с, пожалуй, благословясь. Я собрал вас здесь лишь для того, чтобы подвести некоторые итоги прошедших уроков с одной из последних наших групп. Уроки эти шли под одной тематической задачей: «укрощение гордыни». Конечно, я и сам сделал определенные вывода и оценки. Однако я хочу послушать и ваше мнение, а заодно и премировать нескольких артистов, сыгравших роли в наших спектаклях. Среди них были даже те, кто сумел потрудиться одновременно в двух уроках. Я говорю о нашей доблестной актрисе, немецких кровей. Мег знает ее давно. Она была когда-то тетушкой ее незабвенной Эммы. Так ведь, Мег? Ты понимаешь, о ком я говорю?
– Мне ли не понимать? – оживилась Мег. – О, она хорошо сыграла свою партию и довольно помучила мою… Екатерину Дмитриевну…
– Я и предлагаю начать с награждения наших лучших исполнителей. А потом мы обсудим и некие детали уроков, а заодно и ваши роли, мои милые.
Откуда-то, из-под широкой полы роскошного бархатного плаща, Виктор вытащил увесистый мешок и поставил его на стол. Холщевые края мешка расползлись по сторонам, и на присутствующих рыжим бесстыдным светом полыхнули золотые монеты, арабской чеканки.
– Итак, я приглашаю сюда нашу знаменитую актрису, коя сыграла роль экономки и отравительницы – Фольмер Хильды Ричардовны в уроках Худовой Екатерины Дмитриевны, а также менее заметную, но все же похвальную роль инспектрисы в уроках Травина Родиона Николаевича – Луизы Карловны, – с этими словами Виктор трижды хлопнул в ладоши.
Прямо перед зрителями, сидевшими за столом, закружился темный вихрь, и пахнуло валерианой. Через мгновение напротив Виктора стояла сухопарая и желчная особа – исполнительница выше озвученных ролей.
– Ну что сказать, голубушка? Я очень доволен. Такие яркие типажи и какое коварство. Я сам, откровенно говоря, пару раз хотел вас отравить, так вы показались мне милы и органичны.
– Я рада служить фам, mein Herr, – немка низко поклонилась.
– Хер-то, я хер, – усмехнулся Виктор. – Однако повторюсь: я вами доволен. Получайте! – С этими словами он достал из мешка горсть монет и подал их смущенной и растроганной немке.
Белесая голова, облаченная в байковый чепец затряслась более обычного, желтые пальцы с поспешностью схватили награду. Фрау сделала шаг назад и растворилась в свежем летнем воздухе, оставив после себя шлейф лекарственных запахов.
– А теперь позовите ко мне господина, сыгравшего роль нашего славного генерал-майора Корытова Филиппа Филипповича. – Филиппок, ты где, рыжий сукин сын?!
Пространство напротив демона распахнулось так, будто воздух вспороли с обратной стороны, и в эту прорезь пролез невысокий и крепкий мужчина приятной наружности, одетый в охотничий сюртук и австрийскую охотничью шапочку. Господин низко поклонился и приподнял шляпу. В огненно-рыжих кудрях бугрились небольшие рожки. Красноватый кулак сжимал знакомый читателю кинжал.
– А вот и ты, любитель холодного оружия и псовой охоты. Герой войны и ловелас. Соблазнитель юных гувернанток. Ах, подлец! А по-французски-то как калякал, словно заправский ферлакур на балу. Молодец, ты выглядел убедительно. И сестрице своей, при встрече, передай мой поклон. Merci beaucoup[115]
– Забирай награду! – Виктор отсыпал рыжему добрую порцию золотых монет.– Je vous en prie, mon Seigneur![116]
Рогатый рыжий актер, исполняющий роль генерала Корытова, шаркнул упитанной ножкой, откланялся и снова залез в невидимую прорезь. Раздался легкий хлопок и джентльмен пропал.
– Так-с, кто мне там еще приглянулся? А… Где моя нежная инспектриса Сильфида из уроков Родиона Николаевича? И пусть вместе с ней придет и наш ученый и педант Чернов Петр Поликарпович.
Раздался цокот невидимых копыт, и прямо по садовой дорожке к летней веранде подкатило роскошное серое ландо. Странность заключалась лишь в том, что ландо ехало само по себе, без тягловой силы. А лошади, не смотря на громкое и отчетливое цоканье копыт, напрочь отсутствовали. Дверь ландо распахнулась. Первым вышел высокий мужчина. Если бы мы присмотрелись к нему чуть ближе, то в его облике без труда бы угадали инспектора Чернова. Он галантно подал руку своей прекрасной спутнице. В облаке роскошных вьющихся волос, с сияющей каменьями диадемой, в синем форменном платье, рядом с Петром Поликарповичем, величаво шествовала инспектриса Дарья Наумовна, незабвенная Сильфида. Она почти не касалась ступнями пола веранды – роскошные крылья за спиной позволяли ей быть невесомой. На ее плечах сидели наши старые знакомцы – толстые эльфы со смиренными выражениями полного почтения на кукольных и лукавых мордочках.