Читаем Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты полностью

К началу IV столетия среди христиан начинают появляться изображения, претендующие на воспроизводство внешнего вида Иисуса Христа. Среди этих изображений нет ни одного, которое бы "воспроизводило" безобразный вид Иисуса Христа. И это вполне объяснимо. Одно дело — говорить о том, что Спаситель не был красивым или даже был некрасивым, и совершенно другое дело — рисовать Его некрасивым. Нарисованный обезображенный Иисус Христос воспринимался бы верующими христианами как насмешка, карикатура на своего Бога. А такого ни эстетические, ни религиозные чувства верующих терпеть не могут. И не будут.

Первые нарисованные изображения Иисуса Христа воспроизводили не его реальный вид, а представление верующих христиан о Его виде. По своему образу творили образ Иисуса Христа христианские богомазы, иконописцы (от греческого слова "икони" — внешний образ). Естественно, что такой образ они, иконописцы, усматривали в своем же быту. А обобщенный, в какой-то мере идеальный быт христиан IV столетия определялся образом жизни (modus vivendi) римской империи, в которой идеалом был внешний вид римского гражданина, римского чиновника, римского солдата, в конце концов — римского императора. Вот под этот вид и подстраивали христианские иконописцы изображение Иисуса Христа.

Первые и древнейшие рисованные образы Иисуса Христа изображали Спасителя в пристойной одежде римского гражданина, подстриженного и начисто выбритого. Антропологические параметры этого изображения воспроизводили не тип лица иудея или хотя бы грека, а типичного римлянина.

После раздела Римской империи (395 год) в ее Западной части, в будущем католическом мире, и в Восточной, будущей Византии, трансформация и развитие иконописного образа Иисуса Христа развивалось хотя и во взаимосвязи, но по своим собственным законам. В этом взаимодействии и отстранённости сначала доминировало христианство Восточной части Римской империи.

14.9.д. Типы прекрасного Иисуса в Византийской Православной церкви.

В истории христианской церкви первым против представлений о безобразном виде Иисуса Христа публично выступил антиохийский пресвитер, а потом Константинипольский архиепископ Иоанн Златоуст. Будучи от природы художественно одаренным, человеком утонченных вкусов, гениальным христианским оратором, Златоуст никак не мог согласится с тем, что проповедуемый им Спаситель — безобразен. "-Иисус был прекрасен!" — неоднократно возглашал виднейший Отец и Учитель церкви. И началась борьба вокруг прекрасного образа Иисуса Христа. Этот образ, естественно, формировался не по иудейским и не по римским вкусам, а по вкусам византийским. Но в новых условиях не только вкусы определяли образ Иисуса Христа, хотя вкусов никак нельзя сбрасывать со счетов.

В IV столетии христианство перестало быть гонимой религией. Оно стало господствующей церковью — наиболее могущественным и наиболее просвещенным на то время объединением граждан Римской империи. В церкви появились не только высокоодаренные, но и высокообразованные богословские кадры. У последних было достаточно знаний, чтобы не прятать образ Иисуса Христа за Рыбой (ихтиос) или уподоблять Его почтенному римскому чиновнику. Иисус, по Евангелиям, был иудейский раввин царского происхождения. Христос был человеком и всемогущим Богом — Иисус Бог, Деус Иисус, "Деисус". (Сейчас на иконостасах православных храмов всегда размещается икона с названием "Деисус", Бог Иисус.)

Но для утверждения среди христиан образа Иисуса Христа вкусов и знаний оказалось недостаточно. С V века в церкви начинаются так называемые иконоборческие споры, в результате которых в VII столетии были утверждены строгие правила написания икон (византийский иконописный стиль), и канонизирован тот образ Иисуса Христа, который до сих пор сохраняется на копиях так называемых чудотворных икон.

Взрослый облик Иисуса на них изображен с неестественно удлиненным худощавым лицом и большими, открытыми, строгими, выразительными глазами. Детали образа не прорабатывались. Икона ни в коей мере не отражала реальность, а только намекала на нее. Иконописный Иисус — человек не от мира сего. Этот образ, как и другие православные иконы, по идее должны отвлекать молящегося от земного к горнему. Именно в этом заключается вся "прелесть" православного иконописания. Именно такие изображения Иисуса Христа писались на всех известных нам византийских плащаницах, которые потом разокрали католические крестоносцы.

14.9.е. Типы прекрасного Иисуса в Римской Католической церкви.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса
Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Во вступительной заметке «В тени "Заводного апельсина"» составитель специального номера, критик и филолог Николай Мельников пишет, среди прочего, что предлагаемые вниманию читателя роман «Право на ответ» и рассказ «Встреча в Вальядолиде» по своим художественным достоинствам не уступают знаменитому «Заводному апельсину», снискавшему автору мировую известность благодаря экранизации, и что Энтони Бёрджесс (1917–1993), «из тех писателей, кто проигрывает в "Полном собрании сочинений" и выигрывает в "Избранном"…»,«ИЛ» надеется внести свою скромную лепту в русское избранное выдающегося английского писателя.Итак, роман «Право на ответ» (1960) в переводе Елены Калявиной. Главный герой — повидавший виды средний руки бизнесмен, бывающий на родине, в провинциальном английском городке, лишь от случая к случаю. В очередной такой приезд герой становится свидетелем, а постепенно и участником трагикомических событий, замешанных на игре в адюльтер, в которую поначалу вовлечены две супружеские пары. Роман написан с юмором, самым непринужденным: «За месяц моего отсутствия отец состарился больше, чем на месяц…»В рассказе «Встреча в Вальядолиде» описывается вымышленное знакомство Сервантеса с Шекспиром, оказавшимся в Испании с театральной труппой, чьи гастроли были приурочены к заключению мирного договора между Британией и Испанией. Перевод А. Авербуха. Два гения были современниками, и желание познакомить их, хотя бы и спустя 400 лет вполне понятно. Вот, например, несколько строк из стихотворения В. Набокова «Шекспир»:                                      …Мне охота              воображать, что, может быть, смешной              и ласковый создатель Дон Кихота              беседовал с тобою — невзначай…В рубрике «Документальная проза» — фрагмент автобиографии Энтони Бёрджесса «Твое время прошло» в переводе Валерии Бернацкой. Этой исповеди веришь, не только потому, что автор признается в слабостях, которые принято скрывать, но и потому что на каждой странице воспоминаний — работа, работа, работа, а праздность, кажется, перекочевала на страницы многочисленных сочинений писателя. Впрочем, описана и короткая туристическая поездка с женой в СССР, и впечатления Энтони Бёрджесса от нашего отечества, как говорится, суровы, но справедливы.В рубрике «Статьи, эссе» перед нами Э. Бёрджесс-эссеист. В очерке «Успех» (перевод Виктора Голышева) писатель строго судит успех вообще и собственный в частности: «Успех — это подобие смертного приговора», «… успех вызывает депрессию», «Если что и открыл мне успех — то размеры моей неудачи». Так же любопытны по мысли и языку эссе «Британский характер» (перевод В. Голышева) и приуроченная к круглой дате со дня смерти статьи английского классика статья «Джеймс Джойс: пятьдесят лет спустя» (перевод Анны Курт).Рубрика «Интервью». «Исследуя закоулки сознания» — так называется большое, содержательное и немного сердитое интервью Энтони Бёрджесса Джону Каллинэну в переводе Светланы Силаковой. Вот несколько цитат из него, чтобы дать представление о тональности монолога: «Писал я много, потому что платили мне мало»; «Приемы Джойса невозможно применять, не будучи Джойсом. Техника неотделима от материала»; «Все мои романы… задуманы, можно сказать, как серьезные развлечения…»; «Литература ищет правду, а правда и добродетель — разные вещи»; «Все, что мы можем делать — это беспрерывно досаждать своему правительству… взять недоверчивость за обычай». И, наконец: «…если бы у меня завелось достаточно денег, я на следующий же день бросил бы литературу».В рубрике «Писатель в зеркале критики» — хвалебные и бранные отклики видных английских и американских авторов на сочинения Энтони Бёрджесса.Гренвилл Хикс, Питер Акройд, Мартин Эмис, Пол Теру, Анатоль Бруайар в переводе Николая Мельникова, и Гор Видал в переводе Валерии Бернацкой.А в заключение номера — «Среди книг с Энтони Бёрджессом». Три рецензии: на роман Джона Барта «Козлоюноша», на монографию Эндрю Филда «Набоков: его жизнь в искусстве» и на роман Уильяма Берроуза «Города красной ночи». Перевод Анны Курт.Иностранная литература, 2017 № 02

Николай Георгиевич Мельников , Энтони Берджесс

Критика