Читаем Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты полностью

С момента изобретения письменности священные предания начали записываться и, таким образом, превращались в священное писание. В священное писание той или иной религии вносились от имени сверхъестественных существ авторитетными (зачастую — анонимными) религиозными деятелями определённые дополнения. Собранные воедино религиозные предания и писания утверждались общецерковными авторитетами или практикой религиозной жизни и объявлялись священным откровением, словом Божиим, божественным фундаментом религиозной веры. Сведенные в единую книгу или сборник они получили названия: "Веды" — в индуизме, "Зенд-Авесты" — в зороастризме, "Трипитаки" — в буддизме, "Ву-Чинг" — в конфуцианстве, "Дао-Де-Цзинь" — в даосизме, "Гинзе" — в маздеизме, "Канджур" и "Танджур" — в ламаизме, "Сивиллины книги" — у римлян, "Труды и дни", "Илиада" и "Одиссея" — у греков, "Библии" — в христианстве, "Кодзики" — в синтоизме, "Ади-Гранф" — в синтоизме, "Бхагават-Гита" — у современных кришнаитов и так далее.

Священное писание каждой религии, в том числе и христианская Библия, имеет троякое значение.

Во-первых, в нём зафиксированы верования

— верования, а не достоверные события! — племён и народов времён составления и написания их священных книг. Таким образом, священное писание является в определенной мере документом, который даёт нам возможность изучать историю и культуру народов тех или иных конкретных народов.

Во-вторых, своим содержанием священные книги оказали определяющее влияние на формирование всего духовного мира народов, у которых функционировала данная религия. Моральные взгляды и поведение; праздники, обряды и обычаи народа; их представления об окружающем мире и оценки его с точки зрения Истины, Добра, Красоты и Справедливости; характер и содержание материального и духовного производства, — всё или обосновывалось текстами священного писания или проистекало из его прямых указаний. Без знания священного писания того или иного народа мы не можем ни понять, ни воспринять, ни включиться в творческий характер его культуры.

В-третьих, священное писание всех религий зафиксировало прошлые и в той или иной мере противоречивые религиозные взгляды. Их противоречивость объясняется тем, что религиозные взгляды — это взгляды мировоззренческие, которые никогда не могут быть завершены, систематизированы в единое целое, не могут дать окончательные ответы на все вопросы смысложизненных проблем. В силу этого проблемы мировоззрение всегда будут по-новому развиваться и "усовершенствоваться" для себя каждым пришедшим в мир человеком, а для всех — всем обществом, всеми народами. При этом надо учитывать, что тексты священных книг писались и в различные времена, и различными авторами, которые — ну, никак! — не могли гармонировать между собой. А поэтому новые времена и новые деятели религии вынуждены были брать для своих религиозных вкусов определённые отрывки ("куски", фразы), а другие отрывки или игнорировать, "не замечать", или по-своему истолковывать их. Таким образом создавалась возможность и следовать букве священного писания, и в то же самое время на его основании творить новый комплекс религиозных верований. В силу этого священное писание становилось идейной основой разделения одной и той же религии на десятки и сотни внутренних, враждебных течений каждой отдельно взятой религии. Так, современный буддизм делится на два крупные течения: Хинаяна и Махаяна, которые в свою очередь распались на несколько десятков церквей и сотни сект. И все эти церкви, секты "-чётко" следуют тому учению, которое изложено в Трипитаке — священной книге буддизма. То же следует сказать о христианстве. Признавая нерушимую святость всех слов и буковок Библии, непримиримо враждующие по вопросом вероучения и культа тысячи церквей, вероисповеданий, расколов, сект и ересей глубоко убеждены, что они — и только они! — верно понимают священное писание христианской религии и следуют ему всем своим поведением. Не зная Библии (как и других священных книг), никак нельзя разобраться ни в содержании вероучения какой бы то ни было религиозной группы, ни в идеологических причинах несогласия ее с другими группами одной и той же религии, — ревностных почитателей одной и той же священной книги.

Все сказанное выше касается любой священной религиозной книги, в том числе — в полной объёме и Библии, к анализу исключительно которой мы и приступим.

10.2. Место Библии в системе христианской религии

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса
Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Во вступительной заметке «В тени "Заводного апельсина"» составитель специального номера, критик и филолог Николай Мельников пишет, среди прочего, что предлагаемые вниманию читателя роман «Право на ответ» и рассказ «Встреча в Вальядолиде» по своим художественным достоинствам не уступают знаменитому «Заводному апельсину», снискавшему автору мировую известность благодаря экранизации, и что Энтони Бёрджесс (1917–1993), «из тех писателей, кто проигрывает в "Полном собрании сочинений" и выигрывает в "Избранном"…»,«ИЛ» надеется внести свою скромную лепту в русское избранное выдающегося английского писателя.Итак, роман «Право на ответ» (1960) в переводе Елены Калявиной. Главный герой — повидавший виды средний руки бизнесмен, бывающий на родине, в провинциальном английском городке, лишь от случая к случаю. В очередной такой приезд герой становится свидетелем, а постепенно и участником трагикомических событий, замешанных на игре в адюльтер, в которую поначалу вовлечены две супружеские пары. Роман написан с юмором, самым непринужденным: «За месяц моего отсутствия отец состарился больше, чем на месяц…»В рассказе «Встреча в Вальядолиде» описывается вымышленное знакомство Сервантеса с Шекспиром, оказавшимся в Испании с театральной труппой, чьи гастроли были приурочены к заключению мирного договора между Британией и Испанией. Перевод А. Авербуха. Два гения были современниками, и желание познакомить их, хотя бы и спустя 400 лет вполне понятно. Вот, например, несколько строк из стихотворения В. Набокова «Шекспир»:                                      …Мне охота              воображать, что, может быть, смешной              и ласковый создатель Дон Кихота              беседовал с тобою — невзначай…В рубрике «Документальная проза» — фрагмент автобиографии Энтони Бёрджесса «Твое время прошло» в переводе Валерии Бернацкой. Этой исповеди веришь, не только потому, что автор признается в слабостях, которые принято скрывать, но и потому что на каждой странице воспоминаний — работа, работа, работа, а праздность, кажется, перекочевала на страницы многочисленных сочинений писателя. Впрочем, описана и короткая туристическая поездка с женой в СССР, и впечатления Энтони Бёрджесса от нашего отечества, как говорится, суровы, но справедливы.В рубрике «Статьи, эссе» перед нами Э. Бёрджесс-эссеист. В очерке «Успех» (перевод Виктора Голышева) писатель строго судит успех вообще и собственный в частности: «Успех — это подобие смертного приговора», «… успех вызывает депрессию», «Если что и открыл мне успех — то размеры моей неудачи». Так же любопытны по мысли и языку эссе «Британский характер» (перевод В. Голышева) и приуроченная к круглой дате со дня смерти статьи английского классика статья «Джеймс Джойс: пятьдесят лет спустя» (перевод Анны Курт).Рубрика «Интервью». «Исследуя закоулки сознания» — так называется большое, содержательное и немного сердитое интервью Энтони Бёрджесса Джону Каллинэну в переводе Светланы Силаковой. Вот несколько цитат из него, чтобы дать представление о тональности монолога: «Писал я много, потому что платили мне мало»; «Приемы Джойса невозможно применять, не будучи Джойсом. Техника неотделима от материала»; «Все мои романы… задуманы, можно сказать, как серьезные развлечения…»; «Литература ищет правду, а правда и добродетель — разные вещи»; «Все, что мы можем делать — это беспрерывно досаждать своему правительству… взять недоверчивость за обычай». И, наконец: «…если бы у меня завелось достаточно денег, я на следующий же день бросил бы литературу».В рубрике «Писатель в зеркале критики» — хвалебные и бранные отклики видных английских и американских авторов на сочинения Энтони Бёрджесса.Гренвилл Хикс, Питер Акройд, Мартин Эмис, Пол Теру, Анатоль Бруайар в переводе Николая Мельникова, и Гор Видал в переводе Валерии Бернацкой.А в заключение номера — «Среди книг с Энтони Бёрджессом». Три рецензии: на роман Джона Барта «Козлоюноша», на монографию Эндрю Филда «Набоков: его жизнь в искусстве» и на роман Уильяма Берроуза «Города красной ночи». Перевод Анны Курт.Иностранная литература, 2017 № 02

Николай Георгиевич Мельников , Энтони Берджесс

Критика