Читаем Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты полностью

Позднее, в составе эллинистической Сирии, евреи Иудеи подверглись религиозным преследованиям. В 168 году до нашей эры сирийский царь Антиох Епифан для обращения евреев в эллинскую религиозную веру приказал занести в Иерусалимский храм статую Бога Зевса и там приносить ему жертвы. Бога Зевса и осквернение Иерусалимского храма пророк Даниил назвал "мерзостью запустения", как это словосочетание переведено в русском тексте Библии, а дословно — "вонючим г. ном".

Род иудейских первосвященников, братья Маккавеев, в 167 году до нашей эры подняли и возглавили восстание иудейского народа против сирийского угнетения. Симон Маккавей провозгласил себя посланцем Господа Бога для спасения богоизбранного еврейского народа. Маккавеи были левитами. А именно левитом был пророк Моисей, из рода которого Бог обещал воздвигнуть Пророка-Спасителя (Второзаконие 18:15–19). В 147 году до нашей эры евреи добились независимости от Сирии. Иудея стала самостоятельным государством, а род Маккавеев положил начало царствованию первосвященников, которые вошли в историю как династия Асмонеев.

Следует сказать, что Мессия (Мошиах) с большой буквы — в его персонифицированном значении определении отдельного человека — употребляется в иудейской Библии только два раза: в книге пророка Даниила (9:26) и Псалтыри (2:2). Именно эти два слова в греческом переводе Библии, в Септуагинте, переданы как "Христос". Оба библейских текста писались в период восстания Маккавеев. Именно династия Асмонеев способствовала формированию в религиозной среде евреев понятия Мессии, как отдельного человека — посланца Бога Яхве, Спасителя еврейского народа от чужеземного угнетения.

Асмонеи не оправдали Мессианских ожиданий богоизбранного народа. Они усилили угнетение евреев, развязали не утихающую бойню против действительных и мнимых врагов внутри своего государства; захватническими войнами вызвали враждебное отношение к Иудее всех соседних государств. Всё это довольно ясно прочитывается во втором псалме.

Против власти первосвященников начали выступать сами евреи. В то время это в большинстве случаев осуществлялось под религиозными лозунгами сикариев (топорников), зелотов (бедняков), фарисеев (чистых), эссенов, назаренов, кумранитов и других разнообразных сект. В 63 году до нашей эры войска Помпея захватили Иерусалим, управление страной было передано в руки уполномоченных Рима, а в 37 году до нашей эры римляне передали руководство иудеями в руки идумеянина, человека из ненавистного евреями племени Ирода Великого (37-4 годы до нашей эры)[43]. Так прошла и закончилась история богоизбранного народа под управлением первого Мессии и его прямых наследников — первосвященников Асмонеев из племени (рода) левитов.

Последствия антисирийского восстания способствовали переосмыслению в иудейской среде понятия Мошиаха. Уже укрепилось понимание того, что Мошиах — это один конкретный человек, а не помазанные вообще священники, пророки и цари. В религиозном сознании евреев Мошиах стал возвышаться над другими помазанниками и постепенно перенимать на себя достоинства всех помазанных. Он одновременно — и царь, и священник, и пророк… Он — любимец Бога и наиболее приближенный к нему… А отсюда уже рукой подать до изображения Мессии сыном Бога… единственным сыном… равным Богу… Богом.

Процесс трансформации библейских представлений о Мессии хорошо просматривается во всей библейской литературе евреев, в Талмуде вавилонской и иерусалимской редакции, в иудейских апокрифических апокалипсисах, Сивиллиных книгах, дополнительных пророческих книгах, которые приписывались двенадцати патриархам, разного рода Заветов (Договорных текстов с Богом) и много подобной литературы. Все эти книги писались на протяжении II столетия до нашей эры — I столетия нашей эры.

Именно внебиблейское творчество, коренным образом трансформировав библейское понимание Мессии, вплотную подошло к созданию принципиально нового образа христианского Спасителя, — образа Иисуса Христа. Вот только несколько примеров этого рода.

В апокрифической Книге Эноха писалось, что для спасения иудейского народа на горе Сион[44] сядет сам Бог Яхве и начнет судить всех праведных и грешных. Он разделит всех на две части: праведников разместит справа от себя, а грешников — слева. Избранные Богом праведники после суда будут жить на протяжении многих столетий, как библейские патриархи (1:30–36). Апокалипсис Баруха пророчествует о наступлении тысячелетнего царства праведных евреев на земле под управлением "Помазанника Яхве". В неканоническом псалме Соломона, который был написан за 50 лет до нашей эры, "Помазанник Яхве" (Мошиах Яхве) называется потомком царя Давида. Фарисеи, непримиримые враги Асмонеев и саддукеев, настойчиво пропагандировали, что настоящий Мессия будет не из левитов, а из рода царя Давида[45]. Все эти взгляды стали потом органической частью содержания христианских канонических книг Нового завета.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса
Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Во вступительной заметке «В тени "Заводного апельсина"» составитель специального номера, критик и филолог Николай Мельников пишет, среди прочего, что предлагаемые вниманию читателя роман «Право на ответ» и рассказ «Встреча в Вальядолиде» по своим художественным достоинствам не уступают знаменитому «Заводному апельсину», снискавшему автору мировую известность благодаря экранизации, и что Энтони Бёрджесс (1917–1993), «из тех писателей, кто проигрывает в "Полном собрании сочинений" и выигрывает в "Избранном"…»,«ИЛ» надеется внести свою скромную лепту в русское избранное выдающегося английского писателя.Итак, роман «Право на ответ» (1960) в переводе Елены Калявиной. Главный герой — повидавший виды средний руки бизнесмен, бывающий на родине, в провинциальном английском городке, лишь от случая к случаю. В очередной такой приезд герой становится свидетелем, а постепенно и участником трагикомических событий, замешанных на игре в адюльтер, в которую поначалу вовлечены две супружеские пары. Роман написан с юмором, самым непринужденным: «За месяц моего отсутствия отец состарился больше, чем на месяц…»В рассказе «Встреча в Вальядолиде» описывается вымышленное знакомство Сервантеса с Шекспиром, оказавшимся в Испании с театральной труппой, чьи гастроли были приурочены к заключению мирного договора между Британией и Испанией. Перевод А. Авербуха. Два гения были современниками, и желание познакомить их, хотя бы и спустя 400 лет вполне понятно. Вот, например, несколько строк из стихотворения В. Набокова «Шекспир»:                                      …Мне охота              воображать, что, может быть, смешной              и ласковый создатель Дон Кихота              беседовал с тобою — невзначай…В рубрике «Документальная проза» — фрагмент автобиографии Энтони Бёрджесса «Твое время прошло» в переводе Валерии Бернацкой. Этой исповеди веришь, не только потому, что автор признается в слабостях, которые принято скрывать, но и потому что на каждой странице воспоминаний — работа, работа, работа, а праздность, кажется, перекочевала на страницы многочисленных сочинений писателя. Впрочем, описана и короткая туристическая поездка с женой в СССР, и впечатления Энтони Бёрджесса от нашего отечества, как говорится, суровы, но справедливы.В рубрике «Статьи, эссе» перед нами Э. Бёрджесс-эссеист. В очерке «Успех» (перевод Виктора Голышева) писатель строго судит успех вообще и собственный в частности: «Успех — это подобие смертного приговора», «… успех вызывает депрессию», «Если что и открыл мне успех — то размеры моей неудачи». Так же любопытны по мысли и языку эссе «Британский характер» (перевод В. Голышева) и приуроченная к круглой дате со дня смерти статьи английского классика статья «Джеймс Джойс: пятьдесят лет спустя» (перевод Анны Курт).Рубрика «Интервью». «Исследуя закоулки сознания» — так называется большое, содержательное и немного сердитое интервью Энтони Бёрджесса Джону Каллинэну в переводе Светланы Силаковой. Вот несколько цитат из него, чтобы дать представление о тональности монолога: «Писал я много, потому что платили мне мало»; «Приемы Джойса невозможно применять, не будучи Джойсом. Техника неотделима от материала»; «Все мои романы… задуманы, можно сказать, как серьезные развлечения…»; «Литература ищет правду, а правда и добродетель — разные вещи»; «Все, что мы можем делать — это беспрерывно досаждать своему правительству… взять недоверчивость за обычай». И, наконец: «…если бы у меня завелось достаточно денег, я на следующий же день бросил бы литературу».В рубрике «Писатель в зеркале критики» — хвалебные и бранные отклики видных английских и американских авторов на сочинения Энтони Бёрджесса.Гренвилл Хикс, Питер Акройд, Мартин Эмис, Пол Теру, Анатоль Бруайар в переводе Николая Мельникова, и Гор Видал в переводе Валерии Бернацкой.А в заключение номера — «Среди книг с Энтони Бёрджессом». Три рецензии: на роман Джона Барта «Козлоюноша», на монографию Эндрю Филда «Набоков: его жизнь в искусстве» и на роман Уильяма Берроуза «Города красной ночи». Перевод Анны Курт.Иностранная литература, 2017 № 02

Николай Георгиевич Мельников , Энтони Берджесс

Критика