Богдан. Защищая жизнь

Когда на следующее утро я выхожу из спальни, уверенная, что меня на кухне будет встречать Богдан, не успеваю спрятать разочарование на своем лице при виде Чили.

Да, сегодня он снова Чили!

— Ты уже встала? Я думал, у меня больше времени, приготовить тебе завтрак.

— Тебе совсем необязательно это делать, — бормочу.

— Но я хочу. Давай я приготовлю тебе омлет.

— Нет! — выставляю руку вперед. — Еще один омлет с брокколи я не переживу!

— Но это полезно, — возражает он.

В его голосе нет осуждения, но я все равно чувствую себя уже сейчас плохой матерью. Он заботится о малыше больше меня.

— Ладно. Я съем твой омлет. Но при одном условии. Я хочу чизкейк! Вы обещали отвезти меня в лучшую кофейню города! — надуваю губы, как маленькая девочка. Я не могла позволить себе быть капризным ребенком с таким дедушкой, как мой. И сейчас это новое ощущение для меня.

— Конечно, милая!

— И ради бога, не называй меня больше милая, — рычу на него.

— Ладно. Не буду, — он пожимает плечами, как ни в чем не бывало.

С тех пор как я узнала, что беременна и одновременно с этим стала объектом повышенного внимания и заботы парней, я веду себя так, как мне несвойственно. А эти резкие смены настроения… Неужели, так будет продолжаться все оставшиеся восемь месяцев? Хорошо хоть, токсикоза нет.

Не помогает успокоиться еще и то, что по ночам мне трудно заснуть. Только я проваливаюсь в сон, мне кажется, что руки Ярослава душат меня. Я даже сплю, спустив одеяло почти до бедер.

— Все, что я хочу, это просто принять душ, зная, что меня не сторожит кто-то с другой стороны двери, и выпить мой утренний кофе в тишине и одиночестве! — делаю ударение на последнем слове.

— Во-первых, этого не будет. Ты не останешься одна. Пока нет. Но мы с парнями делаем все возможное, что эта ситуация разрешилась поскорее. Во-вторых, тебе нельзя кофе.

Мои глаза лезут на лоб от возмущения.

— Знаешь, что! Еще даже неизвестно, твой ли это ребенок. А ты уже командуешь, что мне есть и что пить.

— Я понимаю. У тебя был негативный опыт с мужчинами в твоей жизни. Но это не контроль, это забота. И, может быть, я забегаю вперед, но я буду принимать активное участие в жизни малыша, если он мой. Иными словами, у моего ребенка будет полноценная семья. Я буду жить с ним.

У меня даже вилка выпадает из рук.

— Что? Мы не будем с тобой вместе. Можешь сразу же забыть об этом. Ты хороший парень, замечательный друг, но между нами ничего не будет. Мы с тобой слишком похожи. Оба вышли из детства с целым набором комплексов. Я вижу тебя. Ты всегда стремишься получить как можно больше внимания, эмоций. А я… считай меня сломанной или просто эгоисткой, но это не то, что я могу отдавать. Я больше ничего не готова отдавать. Мы с тобой несовместимы. Я не буду запрещать тебе видеться с ребенком, но… черт. О чем мы вообще говорим? Еще слишком рано для таких разговоров.

Я так напугана перспективой снова оказаться заложницей контроля со стороны мужчины, что меня начинает потряхивать. Чили же со спокойным лицом выслушав мою тираду, качает головой. И легкая полуулыбка касается его губ.

— Я не предлагал тебе быть вместе, Афина, — начинает он негромко. В нем нет ни раздражения, ни злости после моих слов. Он действительно не умеет быть грубым с женщинами.

— Но ты только что…

— Я лишь сказал, что, если ребенок мой, я буду жить с ним под одной крышей. А, так как ты его мать, ты, соответственно, тоже будешь жить в этом доме. На этом все.

— В этом? С кучей похотливых парней, устраивающих вечеринки? И с разрывающим мозг, кричащим Ара? Нет. Увольте.

— Не в этом. Разумеется. Я куплю своему ребенку собственный дом.

— Откуда у тебя деньги на дом?

— Может, сейчас я и завязал с боями после травмы запястья, да и вообще… просто устал от этого всего, но раньше я неплохо на этом зарабатывал. К тому же, зарплата в «Беркут-секьюрити» тоже не маленькая.

— Почему же ты не живешь в собственном доме?

— А зачем мне одному дом? Чтобы еще острее чувствовать свое одино… Ладно. Пойдем, я отвезу тебя на работу.

Очевидно, Чили тоже считает, что откровенничать в дороге проще. Я заключаю это, когда он говорит, едва мы выезжаем с моего двора:

— Бо, он не такой.

— Что?

— Ты переносишь сценарий своих взаимоотношений с дедом и мужем на всех мужчин.

— Прости, тебе не кажется, что ты переходишь границы? — в моем горле начинает першить. Мне хочется выйти из машины немедленно.

— Я тоже вижу тебя, Афина, — из его голоса пропадает мягкость. — Я не такой поверхностный, каким меня многие считают. Я вижу. И понимаю, ты предпочитаешь прятаться в работе. Погружаться в проблемы других женщин, своих клиенток. Потому что все мужчины в твоей жизни оказывали на тебя давление. Это не всегда было физическое насилие, но эмоциональное. И ты боишься повторения. Но Богдан он не такой. Может, насчет меня ты в чем-то и права, но он… Бо только отдает. И совершенно точно он не будет давить, требовать, брать. Ты же сама это видишь.

— Причем здесь Богдан? Он что-то говорил тебе? — мое сердце пропускает удар. — Обо мне?

Я все утро боялась спрашивать, где он. Приедет ли вообще? А теперь Чили сам заговорил о нем.