Богдан. Защищая жизнь

Из-за того, что я пропустила несколько дней, у меня накопилось много работы. Когда я наконец встаю из-за стола, рабочий день уже давно закончен. И в офисе я одна. Мне становится не по себе в этой оглушающей тишине. И за каждым углом мерещатся тени.

Это просто нервы, Афина! Не поддавайся страхам.

Ускоряю шаг, уверенная, что этим вечером меня точно будет забирать Богдан.

Но нет.

Перед входом в офис тормозит спортивная машина на низкой подвеске. Дверь распахивается, выпуская из салона звуки латиноамериканской музыки и улыбающееся лицо… Кубинца.

Так зовут его парни. Настоящего имени я не знаю. Андрей упомянул, что я могу даже не пытаться его узнать!

— Прошу, бонита! — он открывает мне пассажирскую дверь, не переставая улыбаться.

Машина трогается с пробуксовкой, заставляя меня крепко вцепится в сиденье двумя руками.

— Не волнуйся, — Кубинец подмигивает мне. — Со мной ты в безопасности. Между прочим, мне доверял возить свою дочь сам венесуэльский наркобарон, — сообщает он мне самым непринужденным тоном.

Пока я в изумлении перевариваю эту информацию, он добавляет, почесывая гладко выбритый подбородок смуглой рукой.

— Правда она потом забеременела. Хм. Но, так как ты уже беременна, мамасита, тебе это не грозит. Так что, не переживай.

Кубинец смеется на весь салон своей собственной шутке так заливисто, что спустя первые секунды шока я непроизвольно тоже прыскаю от смеха.

— Да. Мне несказанно повезло.

Дальнейший путь мы проделываем в молчании, лишь звуки зажигательной сальсы звучат в салоне.

Когда Кубинец провожает меня до двери, я вхожу в темную квартиру. Снова меня окружает лишь тишина. Никаких запахов с кухни и низкого мужского смеха, никто не сидит на моем любимом кресле с пультом от телевизора, яростно щелкая каналы. Не этого ли я хотела?

Мои глаза начинают жечь слезы, когда внезапно обрушившееся одиночество захлестывает меня.

Богдана уже пару дней не видно. Опять я буду ночью одна.

Случилось то, чего я опасалась. Они начали отстраняться. Все правильно. У них своя жизнь.

Захожу в спальню, опустив голову, и застываю от страха, чувствуя по статике в воздухе, что я не одна. В комнате явственно ощущается чье-то присутствие. Но мне ничего не видно, так как тяжелые шторы плотно закрыты, не пропуская в комнату свет с улицы. Утром, когда я уходила, они были открыты. Стараясь не дышать, я делаю шаг назад к двери, когда в тишине раздается чье-то сонное бормотание.

Уф. Богдан. Я узнаю его голос. Прижав руку в груди, облокачиваюсь на стену позади меня и испускаю долгий вздох.

Когда мои глаза привыкают к темноте, мне становится видно его силуэт. Он улегся на самом краю кровати и спит, свернувшись калачиком. Одеяло спущено до бедер.

Подхожу ближе и тянусь рукой, чтобы укрыть его получше. Потом меня озаряет. А что, если он так же, как и я теперь, специально опустил его пониже? Машинально моя рука тянется к горлу, где синяки от удушения уже прошли. Но те ужасающие ощущения беспомощности и боли никак не хотят стираться из моей памяти. Что, если Богдан пережил нечто подобное?

Нет. Этого не может быть. Просто ему стало жарко во сне.

Но я все равно не смею прикоснуться к нему. Вдруг он проснется от этого? А мне бы хотелось еще немного полюбоваться на него спящего. Он такой милый сейчас. Он всегда милый. Но в этот момент особенно.

Андрей прав. Даже несмотря на то, что Богдан иногда внезапно становится отчужденным, я вижу в нем это. Его тепло и свет. С ним мне не нужно притворяться. Доказывать что-то. Отстаивать свою независимость. И это не потому, что ему наплевать, не потому, что мы договорились не сближаться. Но потому, что он такой. Ненавязчивый. Мягкий. Он принимает меня такой, какая я есть.

Глядя на то, как он спит, я начинаю тихонько всхлипывать.

Почему все так непросто? Почему мы такие поломанные? Почему так трудно стать ближе друг к другу? И еще столько вопросов и страхов давит на меня.

Мои рыдания усиливаются и я прикрываю рот рукой, дабы не разбудить Богдана.

— Афина?

*****

Богдан

Я просыпаюсь резко, когда какие-то звуки пробиваются ко мне сквозь беспокойный сон.

— Афина? Ты пришла! — сажусь на кровати, жадно изучая ее глазами. Она так близко. А я так соскучился.

— Конечно, я пришла. Это же мой дом, — всхлипывает она.

— Ты плачешь? — тут же подрываюсь и обнимаю ее за плечи. — Он обидел тебя?

— Кто?

Как мне сказать? Я не имею права спрашивать, с кем она была сегодня в ресторане в свой обеденный перерыв? Она говорила, что не потерпит сцен ревности и контроля ее действий.

Ни о каких вопросах не может быть и речи, когда очередное рваное рыдание вырывается из ее горла. Притягиваю ее к себе и прижимаю к своей груди как можно крепче.

— Афина, все будет хорошо. Я не дам ему обидеть тебя. Не дам, — шепчу ей в волосы.

Я глубоко вдыхаю, и ее запах, смешанный с тонкими нотками ландыша проникает в мои ноздри. Провожу руками по ее плечам, обхватив ее шею сзади, поглаживаю круговыми движениями, массирую пальцами голову. И это, кажется, успокаивает ее. Но я не могу остановиться. Не могу насытиться этими прикосновениями.