Боги и гиганты

Эта работа оказалась во много раз труднее, чем можно было предполагать, особенно потому, что ни Хуманн, ни его люди не имели никакого опыта в подобном деле. С середины октября до конца ноября зарядили дожди, работа застопорилась, и в течение всех этих недель выдалось только несколько неполных рабочих дней. Но, наконец, задача была выполнена: обе плиты вновь сверкают на солнце Малой Азии, для которого они и были когда-то созданы. Если бы Хуманн не боялся насмешек, он сел бы сейчас рядом с плитами и заплакал. А так ему оставалось только, ссылаясь на этот паршивый ветер, который надул песку в глаза, время от времени вытирать их рукавом. Спустя некоторое время он внимательно осматривает свои трофеи. На одной, к сожалению лишь наполовину сохранившейся плите, изображен умирающий, опускающийся на землю юноша, на другой — старик, который пытается защититься щитом от поднятой над его головой палицы. Может быть, это палица Геракла? В качестве третьего фрагмента меньшего размера, но, несомненно, относящегося к целому, сюда можно добавить еще отлично изваянную лошадиную ногу. Но почему же эти фигуры, выполненные в стиле, приближающемся к барокко, так огромны, с такой мощной мускулатурой, почему в их расположении так явно прослеживаются диагонали?

Но чтобы разобраться во всем этом, надо быть (как он уже говорил) историком искусства и намного основательнее знать античность. Может быть, в стене замурованы еще и другие плиты, которые связаны с уже найденными общим сюжетом? И надо, конечно, искать дальше. У Хуманна от нетерпения чешутся руки. Скорее сносить стену! Он хочет кричать, хочет немедленно действовать. Но этого Хуманн не может. Не из-за дурацкой лицензии, которую здесь, на горе, никто так и не спросил. Он не хочет превышать задание Эрнста Курциуса. Эти две плиты (вернее, как выяснилось, полторы) он должен был спасти и отправить в Берлин. Но Курциус, надо думать, не будет мелочным и обрадуется, если получит еще что-нибудь кроме плит: каменный рельеф, украшенный изображениями военных трофеев, надпись, два кусочка от маленького фриза со львами, которые он выпросил у одного турка, надгробный камень с изображением всадника, великолепный фриз с грифонами, небольшую ионийскую капитель, стелу с надписью, сидящую женскую фигуру из блестящего белого мрамора, чуть больше натуральной величины, одетую, но без головы, рук и ног, столб длиной примерно полтора метра из зеленого мрамора, пифос, более чем в три обхвата. Можно и еще кое-что купить. Когда Хуманн уверен в пергамском происхождении какой-нибудь вещи, он, недолго думая, берет ее: изделия из терракоты, несколько горстей монет Атталидов и римских императоров, коробочка с изящно выполненными геммами. Только один предмет пока еще недоступен для него: плита из мрамора с изображением винограда, слив, желудей, инжира, а также пальм и лавра, размером около квадратного метра. К сожалению, она хранится в мечети, и имам не хочет ее отдать, так как считает греховным продавать что-либо неверным. Но, может быть, ему просто нужно дать хороший бакшиш кроме предложенных десяти фунтов? Или он всерьез считает это грехом? Ну, тогда Хуманн разыщет муфтия или кадия: они должны будут, ссылаясь на Коран, доказать, что мечеть не может отказываться от хороших доходов. Рельефы захватили все существо Хуманна, и он все чаще приходит к мысли, что они составляют части большого фриза, изображающего битву.

Ну, посмотрим, что будет дальше. Теперь же следует продолжить топографические съемки, которые пришлось отложить из-за дождей и о которых он даже не вспоминал в те прекрасные дни, когда удавалось обнаружить какую-либо находку и надо было отбивать ее молотом. А завтра он начнет съемки, чтобы в Берлине оценили его заслуги и ни в коем случае не забыли о том, что там, в Малой Азии, существует Пергам и в Пергаме работает человек, имя которого Карл Хуманн.