Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции

Фон почему-то не удивился, снова увидев корабли спартанцев, и еще раз пригласил Менелая с Еленой на ужин и ночлег. За ужином Менелай был сама учтивость – пил пиво и слушал Фона, который после рассказа гостя о Протее принялся со знанием дела вспоминать самых разных диковинных существ со всего света – кентавров, сатиров, эмпус и тому подобных.

– А еще, – продолжал он, – есть такой эйдолон. Подобие. Кажется, что человек перед тобой во плоти, но на самом деле это лишь обман, имитация живущего, в которой на самом деле жизни нет.

– Как у богов? – без интереса спросил Менелай.

– Нет, это не бог. Это творение богов, созданное, чтобы обманывать смертных. Вот как та, что восседает рядом с тобой.

– Что ты себе позволяешь? Это уже не шутки! Ты оскорбил мою жену!

– Но это не твоя жена. Вот твоя жена.

Откуда-то из внутренних покоев вышла женщина. Она выглядела точь-в-точь как та, которую Менелай отвоевал в Трое, только живее – прекраснее, грациознее, улыбалась нежнее и держалась скромнее. Менелай обернулся к той, что сидела до этого рядом с ним, – но ее не было.

– Ты запутался, – констатировал Фон. – Сейчас объясню. Когда таскать на себе человечество стало слишком тяжело, Земля пожаловалась Зевсу. И он устроил Фиванские войны, унесшие множество жизней. Земле стало полегче. Но вскоре она стала жаловаться вновь. Предвидя такой поворот, вершительницы судеб побудили Зевса породить с Ледой дочь, чей лик погонит в дальний путь тысячу судов и разожжет еще более кровопролитную войну. Однако свою дочь Зевс пятнать этой кровью не хотел. Поэтому он сотворил вот это подобие, эйдолон, и позволил Парису увезти его в Трою. А настоящая Елена – твоя Елена – все это время была здесь, у меня, дожидаясь, пока ты ее отыщешь.

Елена взяла Менелая за руку:

– Я тосковала по тебе, муж мой.

– Завтра, – продолжал Фон, – соверши свое жертвоприношение – теперь это будет гекатомба благодарности – и отплывай. Я думаю, ветер окажется попутным.

Много лет спустя, когда Менелай состарился, боги перенесли его в Элизий, где вечно веют ласковые ветры и обитают теперь Пелей, Кадм и многие другие герои. Там он и остался жить до конца времен вместе с Еленой, дочерью Зевса.

{127}

Возвращение Неоптолема

Неоптолем, в отличие от остальных греков, не стал отправляться домой по морю. Ночью накануне намеченного отбытия из волн вышла его бабка Фетида и, предвидя все бедствия, грозящие греческим кораблям, велела вести мирмидонян по суше.

Поэтому Неоптолем со своими воинами поехал верхом, а следом тащились повозки, скрипящие и стонущие под тяжестью золота, оружия и другой военной добычи. С Неоптолемом отправился в путь троянский прорицатель Гелен и – особый трофей полководца – вдова Гектора, Андромаха. Девять месяцев спустя, когда они добрались до земли молоссов, Андромаха родила первого из трех сыновей, которым суждено было появиться у них с Неоптолемом. Молоссия Неоптолему понравилась, и он решил там обосноваться. Вскоре он стал царем. Когда скончался старый Феникс, Неоптолем похоронил его там же, в Молоссии, устроив пышное погребение, которым его отец наверняка остался бы доволен.

Пришла пора подумать, как жить дальше. Когда греческие военачальники уговаривали Неоптолема вступить в войну, Менелай пообещал выдать за него Гермиону – их общую с Еленой дочь. К тому времени, как Менелай с Еленой вернулись наконец в Спарту, Гермиона уже созрела для замужества – злые языки поговаривали, что, пожалуй, и перезрела. Неоптолем привез ее в Молоссию, и она стала его женой.

Но прошло несколько лет, а детей у них все не было. Неоптолему требовался законный наследник, поэтому он снова отправился в путь – на этот раз в Дельфы, просить совета Аполлона. Надеясь снискать расположение бога, с собой он и его спутники везли самые драгоценные из троянских трофеев – бронзовые треножники, золотые и серебряные украшения, изысканные вазы и ткани тончайшей работы.

В Дельфы они прибыли в четвертый день месяца – за три дня до того, как Аполлон начинал вещать устами пифии, – и разбили лагерь неподалеку от селения под святилищем. Неоптолем отправил своих спутников с дарами к храму, чтобы жрецы Аполлона наверняка позволили ему задать свой вопрос богу. Перед самым рассветом седьмого дня Неоптолем вскарабкался по расчертившей склон зигзагом тропе. По обе стороны от него виднелись сокровищницы, которые зажиточные города выстроили, чтобы выставлять там свои дары богу, – за кованой решеткой поблескивали несметные богатства. Неоптолем, опешив от такой роскоши, засомневался, устроят ли Аполлона те подношения, которые привез он.