Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции

Не успел Зевс кивнуть в знак согласия, как Афина уже завязывала свои золотые сандалии. Промчавшись по склону Олимпа, она перелетела через сушу и море на Итаку, где приняла обличье тафийского торговца Мента, старого друга Одиссея. В доме царя она обнаружила толпы молодых благородных мужчин с Итаки и из соседних земель. Они ошивались там уже не первый год, убивая время в бесплодных попытках добиться жены Одиссея Пенелопы. Каждый день они собирались в большом зале Одиссеева дворца и располагались на всех имеющихся скамьях – пили, играли в шашки и пировали, истребляя припасы в кладовых и Одиссеевы стада. Не сразу разглядела Афина в этой толпе понурого Телемаха, сына Одиссея. Когда женихи только начали стекаться в их дом и осаждать Пенелопу, он был еще слишком мал, чтобы воспротивиться. Теперь ему было двадцать, и Афина намеревалась разжечь в нем решимость, которая понадобится ему, когда придется сражаться бок о бок с вернувшимся Одиссеем.

Увидев на пороге Мента, Телемах поднялся ему навстречу, поставил в угол удобное кресло – подальше от гомонящих женихов – и расстелил на нем узорчатую вышитую накидку, прежде чем предложить гостю сесть. Служанка принесла кувшин с водой, чтобы Мент ополоснул руки. Другие слуги подали хлеб, мясо и вино. Угостившись, Мент спросил Телемаха, кто все эти молодые люди и зачем они тут собрались такой толпой. Услышав объяснение, он рассвирепел:

– Телемах, позволь на правах старого друга твоего отца дать тебе совет. Найми крепкий двадцативесельный корабль и наведайся к Нестору с Менелаем – у них могут быть вести об Одиссее. Если услышишь, что он уже на пути к дому, выжидай: вдвоем вы сможете избавить дом от этих паразитов. Но если тебе скажут, что Одиссей погиб, построй усыпальницу и почти его память торжественной погребальной церемонией. Отдай мать замуж снова, а потом просчитай, как лучше всего расправиться с оставшимися претендентами – открыто или хитростью. Ты, наверное, уже слышал, какой славой покрыл себя Орест, отомстив за убийство отца? Ты тоже можешь добиться славы, если возьмешься за дело.

Телемах поблагодарил Мента и горячо просил его задержаться подольше, но преображенная богиня упорхнула, словно птица, к изумлению юноши. Тогда он понял, что с ним беседовал кто-то из богов, и сердце его преисполнилось отваги.

Вскоре певец, чтобы развлечь женихов, завел сказ об отплытии греков из Трои. Но, едва услышав его, из своих покоев спустилась Пенелопа, рыдая под мерцающей вуалью, и стала слезно молить его спеть о чем-нибудь другом – не напоминающем об Одиссее. Телемах укорил ее: пока отца нет, заявил юноша, хозяином в доме остается он, его сын, а значит, ему решать, кому и о чем здесь петь. А мать пусть возвращается за свой ткацкий станок. Пораженная непривычной властностью и решительностью сына, Пенелопа ушла к себе и рыдала там по Одиссею, пока Афина не смежила ее веки сном.

На следующее утро Телемах созвал знатных мужей Итаки на площадь для собраний. Когда они пришли, он высказал все, что думал о женихах, разоряющих его дом, и упрекнул старейшин, бездействовавших, пока женихи бесчинствовали во дворце. На это самый наглый из женихов, Антиной, захохотал издевательски:

– Ты не нас обвиняй, мальчик! Ты у своей матери поинтересуйся, почему мы до сих пор здесь, едим твоих свиней и коров. Это она обещала, что выберет одного из нас в мужья, когда закончит ткать саван для Лаэрта. Три года прошло, а савана все нет. Потом одна служанка объяснила нам, в чем дело: каждую ночь царица распускает все, что соткала за день! Что ж, Пенелопа хитра, но и мы не промах – и мы никуда отсюда не уйдем, пока она не выйдет за кого-то из нас замуж.

– Я не буду выдавать свою мать замуж силой, Антиной, – эринии меня потом со свету сживут. Завтра я отплываю в Пилос и Спарту, узнавать, что слышно о моем отце. А когда вернусь, мне будет ясно, как лучше поступить с непрошеными гостями, не желающими убираться из моего дома.

Тогда встал один из благородных мужей, Ментор, и сказал, обращаясь к гражданам Итаки:

– Телемах прав, друзья. Как могли мы терпеть этих распоясавшихся наглецов, разоряющих дом Одиссея? Стыд нам и позор!

Споры продолжались, пока толпа не разошлась, – решения в итоге так и не приняли. Телемах вышел на берег и стал взывать к Афине. На этот раз она явилась ему в обличье Ментора и предложила добыть корабль, если снаряжение его Телемах возьмет на себя.

Царевич отправился домой и поговорил со старой служанкой Эвриклеей, которая когда-то нянчила его, а еще раньше – его отца. Теперь же она хранила ключи от всех дворцовых кладовых. Вместе с Эвриклеей Телемах собрал провизию для плавания, а потом зашагал туда, где они условились встретиться с Ментором, – к месту стоянки корабля. С Эвриклеи он взял клятву ничего не говорить Пенелопе о его отлучке.

{129}

Нестор и Менелай