Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции

В храме и вокруг царила суета – шли приготовления к церемониям. Одни слуги подметали мраморный портик и носили в благоухающий внутренний зал свежие ветви лавра. Другие убирали горы небольших дешевых подношений, которые оставляли богу обычные посетители, – бронзовые чаши для вина и даже (от самых бедных) глиняные копии бронзовых чаш. Жрецы помоложе торговали священными печеньями – первым подношением, которое должен был сделать каждый вопрошающий. Местные пастухи продавали овец и коз – второе подношение, совершавшееся уже на алтаре.

Само святилище затмевало красотой убранства все, что доводилось повидать Неоптолему прежде – даже в Трое. Его украшали скульптуры и картины, созданные руками куда более искусными, чем у любого смертного: вот Геракл обезглавливает Гидру блестящим серпом, а вот Беллерофонт пикирует на Пегасе к Химере, а тут боги сражаются со змееногими гигантами. На фронтоне шесть золотых птиц с женскими лицами растягивали в улыбке приоткрытые губы, словно собираясь запеть. Глазу негде было отдохнуть – все сияло, переливалось, мерцало и приковывало взгляд.

Каждому смертному судьба готовит свои испытания. Пока Неоптолем дожидался приглашения внутрь храма, начали приводиться в исполнение планы богов. Потомку Эака было суждено навеки остаться в Дельфийском святилище и надзирать из отведенного ему подземного чертога за процессиями, сгибающимися под тяжестью даров. И вот теперь Аполлон готовился надеть ярмо обязательств на шею Неоптолема. Молодой жрец жестом пригласил Неоптолема подойти к алтарю, где жрец постарше уже разделывал купленную вопрошателем поутру овцу и делил на порции: часть Аполлону, часть жрецам, часть самому Неоптолему, чтобы забрать и съесть со своими спутниками. Однако рукой с ножом двигала жадность – доли дарителя и бога оказывались подозрительно малы. Возмущенный несправедливой дележкой, Неоптолем перехватил запястье жреца, но ослеплявшая служителя Аполлона ненасытность взметнула руку с ножом – Неоптолем повалился на алтарь, сам став свежей жертвой.

Дельфийцы пришли в ужас. Неоптолема похоронили рядом с храмом и выстроили над его могилой усыпальницу. Там при каждой смене времен года они приносили в жертву овцу или козу, чтобы накормить его призрак.

Спутники Неоптолема вернулись в Молоссию с вестью о его гибели. Согласно его распоряжениям на этот счет, Гелен должен был жениться на Андромахе и получить трон. Супруги правили долго и счастливо, превратив город в новую Трою. Там они принимали и своего сородича Энея, направлявшегося в Италию. Гермиона же отправилась обратно в Спарту и вышла за своего двоюродного брата Ореста. С ним она наконец забеременела и родила сына Тисамена, в котором соединилась кровь обеих дочерей Леды и обоих сыновей Атрея.

{128}

Одиссей и Телемах

Одиссей отплыл из Трои вместе с остальными греками, но по морям скитался еще не один год после того, как все прочие вернулись домой. Десять лет волны носили его по всему свету, выбрасывая в невиданных землях и сталкивая с немыслимыми чудовищами. Одного за другим он растерял всех своих товарищей и до Итаки добрался после пережитых злоключений в полном одиночестве.

Почти все свои беды он навлек на себя сам. Он был сложным человеком – хитрым, изобретательным, отважно смотрящим в лицо опасности, но его одолевали жадность и спесь. Вскоре после отплытия из Трои он своим неосторожным хвастовством прогневал Посейдона, и тот бросил все силы моря на то, чтобы помешать Одиссею вернуться на родину. Однако кое-кто из богов, в первую очередь Афина, сочувствовал герою. Однажды, воспользовавшись тем, что Посейдон отлучился с Олимпа в Эфиопию принимать жертвоприношения, Афина попробовала вступиться за Одиссея перед Зевсом. Олимпийцы как раз обсуждали последнюю сенсацию в мире смертных: Орест вернулся в Микены и отомстил за убийство отца, расправившись со своей матерью Клитемнестрой и ее любовником Эгисфом.

– Эгисф был недоумок, – заявил Зевс. – Смертные любят обвинять нас в своих несчастьях, но здесь мы, наоборот, сделали что могли, чтобы избежать катастрофы. Мы отправили Гермеса предупредить Эгисфа, чтобы не соблазнял Клитемнестру и не убивал Агамемнона, но разве он послушал? И вот теперь пришел час расплаты – сын Агамемнона воздал ему за все.

– А что же тогда с теми, кто и вправду чтит наши законы и нас самих, не забывая приносить жертвы? – воскликнула Афина. – Они почему должны страдать? Одиссей сжег в Трое горы бычьего мяса в нашу честь, а теперь восьмой год томится на Огигии, в плену у Калипсо, которая хочет заполучить его в мужья. Он почел бы за счастье увидеть хоть завиток дыма над очагами родной Итаки. Неужели ты совсем его позабыл, отец?

– Разумеется, нет. Просто не хотел задевать Посейдона, которому Одиссей по-прежнему поперек горла. Но ты права, Одиссею пора домой, пусть Посейдон с этим смирится.

В серых глазах Афины зажегся огонек:

– Позволь мне отправиться на Итаку, рассказать сыну Одиссея, что нужно сделать к возвращению отца. Ты ведь пошлешь к Калипсо Гермеса с повелением отпустить пленника?