Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции

– Тогда вот он я, друзья мои, перед вами, спустя двадцать лет скитаний, – объявил Одиссей, приподнимая край хитона. – Если не верите, взгляните на этот шрам, который вам так хорошо знаком. Поддержите меня сегодня, и, если мы победим, я щедро награжу обоих, дам каждому жену и дом рядом со своим дворцом.

Они обняли Одиссея и рыдали, пока он не велел им умолкнуть.

– А теперь слушайте. Как только я возьму в руки лук, ты, Эвмей, выскользнешь из зала и велишь Эвриклее запереть всех женщин. Ты, Филотий, задвинешь засов на дверях в зал, чтобы никто не смог ни войти, ни выйти. А потом возвращайся и стой наготове.

Когда Одиссей вернулся в зал, Эвримах пристыженно откладывал лук, который так и не сумел согнуть.

– Друзья, – объявил Антиной, – сегодня все равно не тот день, чтобы состязаться в стрельбе, нам бы лучше наведаться в храм Аполлона! Завтра удача нам улыбнется.

– Можно мне попробовать? – попросил бродяга. – Коль скоро вы на сегодня закончили.

– Тебе? – расхохотался Антиной. – Вздумал метить в мужья Пенелопы?

– Пусть попробует, пожалуйста! – воскликнула Пенелопа. – Если у него получится, я подарю ему красивую одежду на прощанье и пусть себе идет.

– Лук принадлежит мне, матушка, мне и решать, кому его давать, а кому нет, – заявил Телемах. – А тебе пора бы оставить мужчин одних и подняться к себе.

Удивленная суровостью сына, Пенелопа послушно удалилась в свои покои, где Афина погрузила ее в сладкий сон.

Одиссей же погладил обеими руками огромный лук. А потом с той же легкостью, с какой музыкант наматывает овечьи кишки на колок, согнул его и нацепил тетиву на ушко. Когда же Одиссей позволил луку распрямиться, тетива запела звонко и чисто. Зевс ответил зловещим раскатом грома. Женихи побледнели.

Одиссей пустил стрелу. Она просвистела точнехонько через все двенадцать перемычек.

– Вот теперь мы зададим роскошный пир, Телемах! – крикнул он.

Сбросив рубище, он пустил следующую стрелу прямо в горло Антиною. Смерть приняла Антиноя в свои темные объятия, он повалился плашмя прямо на стол, кровь хлынула у него из носа, затопив хлеб и мясо на блюде перед ним. Миг спустя умер и Эвримах – стрела Одиссея пронзила ему печень, и он зашарил слабеющими руками по столу, сбрасывая еду на пол.

Метнувшись к Одиссею, Телемах вручил ему и соратникам оружие и доспехи. Поначалу четверка отлично теснила женихов, у которых при себе оказались только короткие мечи, а вместо щитов – все, что попалось под руку. Но вскоре обнаглевшему козопасу Мелантию, пытавшемуся подольститься к женихам, удалось тайком передать оружие и им. Женихи начали одерживать верх. Тогда Афина поспешила вызвать в Одиссее новый прилив отваги, а сама устроилась на балке под потолком, словно ласточка, и принялась отклонять от своего подопечного копья женихов и вселять ужас в их сердца. Женихи заметались, словно ополоумевшее стадо, но никто не избежал смерти. Филотий рассек грудь Ктесиппа. Телемах проткнул живот Леокрита копьем. Одиссей обезглавил Леода, не слушая мольбы о пощаде, и голова жениха с распахнутым в немом крике ртом покатилась по полу.

Когда все закончилось, Одиссей послал за Эвриклеей. Увидев любимого хозяина среди поверженных тел, перемазанного кровью, словно лев после удачной охоты, она возликовала.

– Рано еще нам радоваться, матушка, – осадил ее Одиссей. – Приведи мне тех служанок, которые опорочили мой дом, укладываясь в постель с женихами.

Когда те прибыли, Одиссей велел им убрать зал. Женщины вытаскивали тела погибших, оттирали полы и мыли столы, пока не осталось ни единого пятнышка крови. Тогда Одиссей позвал Телемаха и приказал вывести предательниц во двор и зарубить мечом. Но Телемах пожалел для них легкой и чистой смерти. Он натянул веревку и повесил их всех в ряд – каждую в отдельной петле. Они еще корчились какое-то время, дергая ногами, но недолго. Потом Одиссей с соратниками расправились с Мелантием: ему отрезали нос и уши, а гениталии оторвали и бросили собакам. После этого ему отрубили руки и ноги и оставили умирать, а сами смыли его кровь со своих рук.

Наконец Одиссей обратился к Эвриклее:

– Принеси мне огня и серы, чтобы очистить этот дом от скверны.

Он окурил пиршественный зал, очищая его от свершившегося зла. Эвриклея привела всех слуг, сохранивших верность хозяину, и они обступили его, рыдая и покрывая его поцелуями. И он тоже заливался слезами радости от того, что видит их вновь.

{140}

Новая жизнь

Взобравшись по лестнице со всей прытью, на какую были способны стариковские ноги, Эвриклея вбежала в покои Пенелопы:

– Проснись, дитя мое! Твой муж вернулся и перебил всех женихов!

Пенелопа села в постели, потирая сонные глаза:

– Ох, Эвриклея, неужто жестокосердные боги помутили твой разум? Или ты по собственному почину зачем-то дразнишь меня?

Эвриклея потянула Пенелопу за руки, заставляя встать: