Боги света и тьмы

Стражники медлили, размышляя, стоит ли проверять, на что способна их новая королева. Наконец они отступили.

– И ты тоже, – Роя кивнула стражнику, державшему Ашу за руку.

Тот не стал долго думать и ретировался. Аша осталась лицом к лицу с Роей.

Все взоры были направлены в их сторону. И на глазах у всех королева драконов низко поклонилась преступнице.

– Каждую ночь Кодзу кружит над городом, разыскивая тебя. Он ищет своего Намсару и тоскует по нему.

Толпа ахнула и забормотала. Волосы зашевелились у Аши на затылке. Кодзу ищет Намсару? Ее? Похитительницу жизней? Невозможно. Всю свою жизнь Аша только и делала, что убивала. Ее ненавидели и боялись. Она была Искари, полной противоположностью того, о ком сейчас говорила Роя.

– Ты ошибаешься, – сказала Аша, глядя на склоненную королеву. – Мой брат…

– Твой брат говорит, ты знаешь древние напевы лучше любого из нас, – Роя выпрямилась. – А значит, знаешь, кого посылает Седой Ольн, когда отмечает очередного Намсару.

Губы Аши удивленно приоткрылись. Напев всплыл в ее памяти. Мысленно она пробежала его строки.

Седой Ольн послал Кодзу к Нишрану много лет назад. Так же как потом направил его к Элорме. И на этот раз он сделал хозяйкой Первого Дракона… Ашу.

Она думала, что совершила злую выходку, когда в детстве позвала Кодзу. А потом была уверена, что древние напевы не могут ее отравить, потому что вся ее сущность была порочна. Но древние напевы никогда не были коварными или опасными. Как и Аша. Доказательством тому служила сама история: Первый Дракон прилетал только к Намсаре. А Аша была его наездницей. Связь между ними это подтверждала. Но даже если все это оказалось правдой, за всю свою жизнь Аша убила столько драконов, чтобы уничтожить древний уклад, что просто не могла называться Намсарой.

Роя сделала шаг ей навстречу, и двор замер.

– Есть и другие приметы, не так ли?

Аша вспомнила историю Нишрана. Седой Ольн дал ему способность видеть в темноте, и он разыскал лагерь врагов. Элорме Седой Ольн послал хику – девушку, спасшую город от короля-самозванца. А ей Седой Ольн преподнес дары, чтобы она смогла выполнить его задания: серпы, дракона и огненную кожу.

Она так страстно пыталась подавить в себе силу древних напевов, была так одержима мыслью убить Кодзу, что просто не увидела во всем этом связь. И в тот день, когда умерла ее мать и Аша ворвалась в святилище…

– Седой Ольн выбрал меня? – прошептала она, не сводя глаз с Рои.

Но как же Элорма? Если бы она была Намсарой, он сказал бы ей об этом.

Если только… разве не это он пытался сделать все это время?

«Я – Намсара».

Она едва смела в это верить.

Глаза Рои блеснули, и она сняла с уха огненно-красный цветок. Семь лепестков свернулись вокруг желтых тычинок, роняющих на них рыжую пыльцу. Этот цветок изобразили на мозаичном полу в лазарете, и он украшал дверь в храм. Цветок был столь редким, что почти превратился в миф.

Подойдя к Аше, Роя осторожно заправила цветок ей за ухо и прошептала:

– Древние напевы говорят, Намсара – это игла, сшивающая ткань мира.

Аша была так ошеломлена, что не смогла ответить.

– А наш мир как никогда нуждается в починке.

Роя отошла назад и кивнула стражникам. Они медленно подошли к Аше, не решаясь поднять глаза. Роя вернулась к потрясенному Даксу и встала рядом с ним.

Во дворе стояла тишина. Оправившись, стражники взяли Ашу за руки и повели к выходу. Они прошли через арку, по длинным коридорам и спустились по лестнице в ее подземную темницу. Стражники шли тихо, стараясь не печатать шаг, словно до сих пор не верили, кто идет рядом с ними.

49

В ту ночь Аша не могла уснуть. Она сидела на холодном, сыром полу в своей темнице, а слова Рои снова и снова всплывали в ее голове. Но даже если Роя права, что это меняет? Закон неизменен: Аша убила короля, а за это полагается смерть. Может, она и была Намсарой, но совсем скоро она станет мертвой Намсарой.

Приближался рассвет, а вместе с ним – длинный путь на главную площадь города. Как могла Морья так храбро идти на эшафот? Дрожа, Аша обняла себя за плечи и закрыла глаза. Она стала вспоминать Расселину в надежде, что эти мысли ее успокоят. Она представляла, как идет по охотничьей тропе, в кустах щебечут птицы, а ветер шумит в кронах высоких сосен.

Она думала о звездах, рассыпанных по черному небу, как слова по пергаменту, и о ярком, беспощадном солнце. Она думала о тех, кого любила больше всего на свете. Сафира. Слезы выступили у нее на глазах. И Дакс. Взгляд затуманился. И…

Эхо чьих-то шагов послышалось в отдалении, прервав ее раздумья. Аша повернула голову и прислушалась. Кто-то нес ей завтрак. В последний раз.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем стражник загремел ключами и вставил один из них в замочную скважину, и целая вечность, пока солдат не повернул его, щелкнув замком, и открыл тяжелую, обитую железом дверь, пустив свет в темницу.

В прямоугольном дверном проеме стоял закутанный в шерстяную накидку поваренок. Его лицо скрывала тень от капюшона. В одной руке он держал факел, а в другой – накрытый крышкой серебряный поднос.

Стражник вынул ключ из замка.

– Она в твоем распоряжении.