Бояться нужно молча

– Что связывает Оскара и Ларса? – Я не рвусь занимать место. Тем более пустуют лишь одинарные.

– Ничего. – Ник повисает на поручне. – Просто лет пятнадцать назад все судачили о незаконных экспериментах сумасшедшего ученого.

– И над чем же он… – Ольви едва не падает – мы отправляемся. – Экспериментировал?

– Вроде как над душами сущностей.

Вскоре я замечаю Университет, с высоты небоскреба кажущийся игрушечным. Он состоит из двух десятиэтажных корпусов-коробко́в, вокруг которых выстроились фонари-спички. От них зигзагами расходятся тропки парка. И если с высоты центральная улица напоминает ящера, то Университет – паука со сломанными ножками.

Вскоре мы сливаемся с потоком студентов. Все как один – в разрисованных биомасках. Новая мода. Издалека – лицо, вблизи – бездарная копия.

Мы бежим по одной из «сломанных ножек». Шелестят клены и дубы, ветер разносит сладкий аромат роз с клумб и запах сырости – налетели тучи.

– Думаю, Ларс в исследовательском корпусе, – предполагает Ник.

Автоматические двери не успевают закрываться из-за бесконечного потока людей. Мы подстраиваемся под скорость толпы и оказываемся в просторном зале. Гудят лифты, к стенам прижимаются диваны. Галдеж давит на уши. Мы подходим к девушке, дежурящей у полукруглой стойки с ключами.

– Чем могу помочь?

– Мы к Ларсу, – отвечает Ольви.

– К кому?

– К Ларсу.

– Он… не принимает. – Девушка закусывает губу и наклоняется к нам. – Уносите ноги, пока можете. Он же тю-тю! Я боюсь с ним один на один оставаться, а он, как назло, до девяти вечера засиживается. Приходится ждать!

– Это срочно, – вмешиваюсь я. – В каком он кабинете?

– На десятом этаже. Выкупил все аудитории, чтобы никого рядом не было! Нет, этот Ларс точно того. – Она крутит пальцем у виска. – Удачи вам. И с вас метр кармы. На ремонт холла.

Мы подносим индикаторы к маленькому экранчику в столе, после чего спешим к лифту.

Я считаю этажи, мелькающие в щели между дверями, и радуюсь, когда кабина замедляется: мой внутренний калькулятор не ошибся. Мы на месте.

Освещенный лампами дневного света коридор кажется бесконечным. Холодно. Пахнет чем-то сладким.

Мы замираем перед единственным открытым кабинетом. Обычный офис: гудящий сервер, старый шкаф во всю стену, кондиционер. И лишь одна деталь выдает странность хозяина – железная рука, свисающая с потолка. Длинная, вычищенная до блеска. Повсюду валяются фантики от конфет «Малибу». Немолодой мужчина, напоминающий по комплекции парня-миллион-спичек, стоит к нам спиной и что-то увлеченно читает на планшете.

– Хло, подай мне флешку! – командует чудак.

Рука тянется к столу, хватает съемный носитель и в ту же секунду отдает его хозяину.

– Молодчинка! – Мужчина гладит железные пальцы.

– Вы Ларс? – прерываю я его странный монолог.

Он резко поворачивается. Касается запутанных вьющихся волос и морщится, из-за чего огромная родинка на носу съеживается в сердечко.

– Да. Что вы хотите?

– Пообщаться, – заверяю я. – Просто пообщаться.

– Я заплачу за свет завтра. У меня сейчас нет лишней кармы. Хло, выпроводи их!

Наверное, эта «молодчинка» прибила бы нас, если бы не Ольви.

– Нам не нужна ваша карма, – говорит он. – Мы по поводу Марфы Тэрри.

– Марфы? Кхм. Ладно, Хло, отдохни пока.

Его взгляд твердеет. В нем нет ни намека на прежний страх. Ученый берет Ольви за руку и рассматривает тыльную сторону ладони. Прищурившись, я замечаю на ней родимое пятно.

– Давно не виделись, – выдыхает Ларс.

– Кто вы?

– Марфа так и не призналась тебе?

– Она попросила, чтобы я вас… отблагодарил, – почти беззвучно произносит Ольви.

– О, не стоит благодарности.

– Вы мне объясните, в чем дело? – начинает злиться тот.

– С превеликим удовольствием. Надеюсь, у вас есть сетевые линзы? – Ученый дожидается наших кивков и продолжает: – Надевайте.

Мы погружаемся в виртуальную реальность. Ларс скрывается за дверью с табличкой «Видео», и мы следуем за ним.

Комната плавно превращается в палату. Даже в нематериальном теле я улавливаю тошнотворный запах лекарств.

На диване сидит женщина в белой рубашке. Длинноволосая, стройная, смуглая. Лишь по глазам я догадываюсь, кто она.

Как же изменила вас болезнь, Марфа.

Она укачивает плачущего младенца, хоть сама едва сдерживает слезы.

– Тихо, тихо, тихо… – тает на ее губах.

Раздается писк индикатора. Я готова пойти на все, чтобы прекратить это.

– Да сделайте вы что-нибудь! – Голос Марфы похож на вой раненого хищника.

Видео меняется. Мы в лаборатории Ларса. На столе, в прозрачных капсулах, спят младенец и мальчик постарше, связанные проводами и планшетом. По экрану бегут строчки программного кода. Ученый внимательно следит за процессом.

Он читает их.

Не успеваю я опомниться, как картинка исчезает. Теперь мы в детской. Марфа поет колыбельную и поглаживает перила кроватки. Ее плечи сжимает незнакомый мне мужчина – наверное, отец Ольви.

– Где бы мы были без Ларса, – устало шепчет женщина.

Секунда – и видео рассыпается на пиксели. Я снимаю линзы. Мне страшно смотреть на Ольви. Я чувствую кожей, как он иссякает.

– Что это было? – хрипит он.