Болото (ЛП)

Прошла целая вечность, прежде чем Юджин выпрямился и попытался взять себя в руки. Сердце бешено колотилось, но не от удовольствия, а от пронизывающего до костей чувства неправильности. Страницы Библии были в черных пятнах, а его лицо влажным. Он потер щеку манжетой рубашки, и материал потемнел. Когда с удовлетворенным стоном Джонни вышел из Юджина, он почувствовал, как семя стекает по его бедрам. Дрожащими пальцами Юджин подтянул штаны, а затем, без поддержки Джонни, медленно опустился на пол. Джонни мгновение наблюдал за ним и последовал его примеру, а Юджин был слишком отвлечен, попытками отдышаться, чтобы отодвинуться. Святые с смотрели на них сверху вниз то ли с завистью, то ли с упреком. Они с Джонни сидели плечом к плечу, вытянув ноги перед собой, как брошенные тряпичные куклы.

— Мы не должны были этого делать, — в конце концов промолвил Юджин, преодолевая комок беспокойства в горле.

Джонни склонил голову набок, чтобы посмотреть на него.

— Уже жалеешь об этом?

— Я думал, что ирландцы все как один через-чур католики. Делать это здесь, над Библией — тебя это не беспокоит?

— Ирландцы не всегда были католиками. Я же и вовсе им не был. — Джонни раздвинул ноги шире, стукнув ботинком по подошве Юджина. — Сначала земля принадлежала Айз Сидхе. Даже после того, как ирландцы обратились в христианство, они никогда не забывали старые обычаи.

— Айз Сидхе? — эхом переспросил Юджин, его произношение было неуклюжим.

Джонни просто сверкнул ему улыбкой в ответ, обнажив зубы.

— Ты сказал, что ты ирландец, но рассуждаешь так, будто не один из них.

— Ты уже спрашивал меня, не дьявол ли я, — насмешливо напомнил ему Джонни.

— А разве нет?

Ничто больше не казалось реальным. Если Юджин и вступил в содомитские отношения с дьяволом прямо в церкви, где вырос, то сомневался, что это имело большое значение. Уж точно не в Шанларивье, в котором они находились сейчас. Солнце довольно скоро угаснет, черные облака, словно веки закроют огромный бледный глаз, и тогда все будет кончено. Останется лишь оглушающая тишина и мрачный апокалиптический пейзаж.

— Я не дьявол, — ответил Джонни и вытянулся во весь рост на полу, закинув руки за голову. — Дьявол — это просто слово, в которое люди обличают темные поступки себе подобных. Может, ты и видел дьявола, но этим дьяволом никогда не был я. Да и ты не был.

— Раньше я видел мужчину, — нерешительно начал Юджин. — Когда еще был ребенком. Священник сказал, что это дьявольские происки.

Джонни молча посмотрел на него.

— Увидев тебя здесь в свете витражей, я мог бы поклясться — ты выглядел точно так же, как он в те дни.

— В тот день, когда ты нашел Мэри Бет Бирн в воде.

Сердце Юджина зажало словно тисками.

— Что?

— Когда ты нашел Мэри Бет, — повторил Джонни. Его глаза были темными, как угли, но когда последние лучи света падали на них под правильным углом, они светились, как медовое виски. — Я помню. Вы вместе играли во дворе. Плели венки из ромашек, а потом он убил ее.

Юджин так резко вскочил на ноги, что потерял равновесие и ухватился за кафедру чтобы удержаться на ногах. Джонни поднялся следом, плавно, как змея.

— Я гораздо старше дьявола, Юджин. Я жил целую вечность, родился задолго до того, как холмы в Ирландии обрели форму. Я приехал в Америку с Бирнами, был привязан к этой семье на протяжении многих поколений. Я бы и по сей день был с ними, продолжая наблюдать, как растет Мэри Бет, а потом за ее детьми и детьми ее детей, если бы она не умерла такой молодой и не освободила меня. Легко привыкнуть к постоянному общению, каким бы оно ни было, и мне стало так одиноко после ее кончины. Даже компания ребенка лучше, чем одиночество. — Джонни подвинулся чуть ближе к Юджину. — Я всего на секунду оставил ее одну, а потом стало слишком поздно. Но ты знаешь, что этот святоша сделал с ней. Ты видел это. Ты был там.

Юджин зажал рот рукой, чтобы его не вырвало. Желудок дико скрутило, а на коже выступил холодный, липкий пот.

— То, что он сделал…

— Ты похоронил это, не так ли? Похоронил воспоминания под годами опиатов и отрицания, повторяя себе, что это просто дурной сон, пока не забыл, что на самом деле видел.

— Экзорцизм, — сказал Юджин дрожащим голосом. — Он пытался изгнать тебя из нее.

— Он никогда не верил в меня.

Пальцы отца Латимера вцепились в ее платье, разрывая швы… Дрожь в его голосе, когда он произносил ее имя, ее нежная кожа под его мерзкими руками… Изгиб ее изящной шеи…

— Он преследовал ее несколько месяцев, но она не позволила мне убить его. Как будто это не мое дело. Как будто кто-то другой вмешается, и спасет ее. Он задушил ее. Помнишь? Он держал ее за горло, пока ты подглядывал.

— Нет, — в отчаянии возразил Юджин. — Нет, он держал крест. Я побежал за помощью…

— Он душил ее, а она ждала, когда ты ей поможешь. Ты мог бы остановить его, если бы попытался.

— Я пошел, искать тебя! Почему тебя там не было? Почему ты не убил его тогда?

— Потому что она отослала меня.

Юджин уставился на него. В выражении его лица не было ни намека на раскаяние и почти не осталось ничего человеческого.

— Что ты наделал? — прошептал Юджин.