Большая грудь, широкий зад

– Позовите тогда того, кто у вас здесь за всё отвечает, мать вашу! – взревел Сыма Ку и стал колотить наручниками по решетке окна.

Примчалась женщина, офицер службы безопасности:

– Чего буяним, Сыма Ку?

– Ты только глянь на меня! Полбороды сбрил и уперся: не буду, говорит, дальше брить, больно жесткая. Ну куда это годится!

– Никуда не годится, – согласилась та и похлопала брадобрея по плечу: – Почему не добриваешь?

– Щетина слишком жесткая, а еще он на бороду ци собирает…

– Ети твоих предков, я у него еще и ци собираю!

В оправдание брадобрей предъявил треснутую бритву.

– Ну вы хоть раз возьмите на себя смелость, – обратился к женщине Сыма Ку, – снимите с меня наручники, сам побреюсь. Может, это моя последняя в жизни просьба.

Сотрудница службы безопасности принимала участие в операции по его поимке. Поколебавшись, она коротко бросила охраннику:

– Сними с него наручники.

Охранник выполнил приказ, но тут же испуганно отошел. Сыма Ку потер распухшие запястья и протянул руку. Женщина взяла у брадобрея бритву и передала Сыма Ку.

Тот принял бритву и спросил, вглядываясь в черные виноградины ее глаз под густыми бровями:

– Неужто не боишься, что я нападение совершу, побег или самоубийство?

– Тогда ты уже будешь не Сыма Ку! – усмехнулась она.

– Вот уж не думал, что лучше всех меня поймет женщина! – с чувством вздохнул Сыма Ку.

Она смотрела на него, презрительно улыбаясь.

Сыма Ку с вожделением впился глазами в твердо сжатые алые губы, потом перевел взгляд на высоко вздымавшуюся под кителем грудь:

– А титьки у тебя немаленькие, сестренка!

Та аж зубами скрипнула от досады и стыда:

– Тебе жить осталось всего ничего, злыдень, а все ветер в голове!

– Сестренка, – со всей серьезностью продолжал Сыма Ку, – я за жизнь столько женщин оприходовал! Одна вот печаль – с коммунисткой не довелось.

Рассвирепев, та влепила ему звонкую пощечину, да так, что с балки пыль посыпалась. А он, нагло ухмыляясь, продолжал как ни в чем не бывало:

– Одна из моих младших своячениц как раз коммунистка, позиция у нее твердая, грудь пышная…

Побагровев, сотрудница плюнула Сыма Ку в лицо и прошипела:

– Гляди, как бы я тебе все хозяйство не отчекрыжила, пес блудливый!

Из этих воспоминаний его вырвал горестный вопль Сыма Тина. Несколько дюжих ополченцев, ухватив старшего брата под руки, выволакивали его из толпы зрителей.

– Наговоры это всё, напраслина… У меня заслуги, он давно никакой мне не родственник… – слезно причитал Сыма Тин, но никто и внимания не обращал на его стенания.

Сыма Ку печально вздохнул, в душе у него поднималась жалость. Все же этот человек был ему верным, преданным старшим братом, в трудную минуту всегда держал его сторону, хотя нередко и нес всякую чушь. Сыма Ку вспомнил, как много лет назад, еще подростком, отправился со старшим братом в город взыскивать долги. Они шли мимо «переулка помады», и тут брата увлекла за собой целая толпа размалеванных девиц. Когда он снова появился, в кошеле у него было хоть шаром покати. «Братишка, – попросил он тогда, – вернемся домой, отцу скажем, что по дороге разбойники напали». А в другой раз, когда на праздник середины осени брат напился и пошел по бабам, его раздели догола и подвесили на большом рожковом дереве. «Брат, спасай скорей своего старшего, сними меня отсюда!» – кричал он, а у самого голова вся в крови. При этом на вопрос: «Что случилось, брат?» – этот юморист ответил: «Понимаешь, братишка, маленькой голове всласть, а большую на плаху класть».

Ноги у Сыма Тина подгибались, он даже стоять не мог, и тут к нему обратился один из деревенских ганьбу:

– А ну отвечай, Сыма Тин, где ценности Фушэнтана зарыты? Не скажешь, той же дорожкой, что и брат твой, отправишься!

– Какие ценности, нету никаких ценностей! Еще когда землю перераспределяли, всё вокруг на три чи перекопали! – завопил Сыма Тин.

– Перестань скулить, брат, – бросил Сыма Ку.

– Из-за тебя все мои беды, сволота! – накинулся на него Сыма Тин.

Сыма Ку лишь горько усмехнулся и покачал головой.

– Что вы тут развели! Быстро убрать его! Никаких инструкций не соблюдаете, – приструнил ганьбу чиновник из госбезопасности, держа руку на «маузере» в кобуре.

– Да мы подумали – а ну как заодно получится выжать из него что-нибудь! – оправдывался тот, уволакивая Сыма Тина.

Ответственный за казнь поднял красный флажок и заорал:

– …Товсь!

Стрелки прицелились, ожидая последней команды. Сыма Ку смотрел прямо в черные дула винтовок, на лице у него застыла ледяная ухмылка. Над дамбой полыхнуло красным, в воздухе заблагоухало запахом женщины, и он воскликнул:

– Славная все же вещь – женщины!..

Грохнул залп. Голову Сыма Ку разнесло, как тыкву-горлянку, и красно-белое месиво разлетелось во все стороны. Тело на секунду застыло и рухнуло грудью на землю.