Большие девочки не плачут

— А почему хлеб такой странный?

— Потому что его пекла Энджел.

Коул тут же положил подозрительный сандвич на стол.

Немного подумал и снова посмотрел на Натана:

— А где твой?

— У меня бургер из «Дейри куин».

— Не буду есть. — Коул решительно отодвинул сандвич. — Давай сюда бургер, и никто не пострадает.

— Ни за что на свете.

Коул не стал дожидаться разрешения. Молниеносным движением завладел бургером и жадно надкусил, пока Натан соображал, что к чему.

Шериф смерил преступника ледяным взглядом:

— Воровство чужого бургера противозаконно.

— Не более противозаконно, чем попытка навязать ни в чем не повинному человеку странную желтую кашу под видом хлеба и вареную морковку вместо мяса!

— Энджел очень расстроится, если я не съем ее сандвич. Коул пожал плечами:

— Извини, но это уж твоя проблема, а не моя.

— А если расстроится Энджел, то расстроится и Скай.

— И снова не моя проблема. — Бургер бесследно исчез во рту у Коула.

— А может быть, в твоей клинике, найдется какая-нибудь зверюшка, которой придется по душе прекрасный аппетитный сандвич?

— Даже и не мечтай! — прорычал Коул. — Не пожелаю зла ни одному живому существу, большому или маленькому.

Натан тяжело вздохнул, завернул несчастное произведение кулинарного искусства в салфетку и ловко метнул в мусорную корзину.

— Ну и как, признался наконец Лине, что сходишь по ней с ума?

Коул смерил приятеля тяжелым взглядом:

— Мужское правило номер сорок один: никогда не чини неприятностей в доме друга.

— Эту фразу ты украл у Эдджи.

— Смысл от этого не меняется.

— Просто немного удивляет, что парень, способный без труда очаровать любую женщину, внезапно налетает на кирпичную стену.

— Лина отличается от других женщин.

— Чем? Холодностью?

— Если бы она была холодна, то не стала бы целоваться прямо у тебя в офисе.

— Перед супермаркетом вы с Линой тоже выглядели по уши влюбленными и изрядно разгоряченными.

— Тогда она боялась, что я раздавлю ее хозяйство.

Натан едва не поперхнулся газировкой.

— Не то, что ты подумал, — заметил Коул. — Я имел в виду еду. Она кое-что купила.

— А до меня дошли слухи, будто бы она подарила тебе бутылку антифриза.

— Было такое.

— Спорим, что за всю историю человечества женщина впервые расщедрилась на столь роскошный подарок?

— Больше никаких споров. Но действительно впервые. С Линой многое случается впервые.

— Значит, тебе конец.

— Что?

Натан покачал головой:

— Времени не осталось даже на молитву. Прямой путь на эшафот.

— Ничего подобного.

— Даже не пытайся отпираться, друг. Все и так ясно.

— Ничего не ясно. Просто на твои мыслительные способности отрицательно повлияло потребление сандвичей Энджел.

— Один-единственный раз откусил маленький кусочек, и то несколько месяцев назад. Так что мозги плохо работают не у меня. Все дело в тебе. Чего боишься? Почему не хочешь рассказать о своих чувствах? Она их разделяет — не сомневайся.

— Ага, разделяет. Но при первой же возможности сбежит обратно в свой любимый Чикаго.

— Ну сбежит, и ладно. Пусть бежит на здоровье. Начнем с того, что твои отношения никогда не растягиваются надолго. Так почему бы не использовать отпущенное судьбой время?

— И давно ты так рассуждаешь?

— Трудно сказать.

— Ну вот и замолчи, не нарывайся на лишние неприятности.

— Отлично. Молчу. Только потом не жалуйся, что тебя не предупреждали.

С этими пророческими словами Натан ушел, оставив Коула размышлять, что же именно делало Лину не похожей на других женщин. Пора бы уже найти разгадку.

Кое-что было и так ясно. Например, Коулу очень нравилось, как у Лины спускается на шею непослушный локон, когда остальные собраны на затылке. И такой красивой груди видеть еще не приходилось. Да и вообще тело роскошное. Негромкий, с едва заметной хрипотцой смех. Даже думать вредно: тут же рождается желание от одной мысли о ее смехе. Разве не странно?

Каждую ночь она являлась во сне. Дразнила улыбками и поцелуями. Поощряла и призывала стонами наслаждения.

Так, может быть, Натан прав? Вдруг он и впрямь пропащий человек? Вдруг странное наваждение и есть то, что называют любовью?

Глубокие размышления прервал деликатный стук в дверь.

— Привет, док! Найдется минутка? Лина сказала, что можно пройти в кабинет. И даже улыбнулась. Может быть, все-таки перестала злиться из-за пари?

— Ага, как бы не так! Скорее планирует какую-нибудь жестокую месть.

— Может быть, ты и прав. — Элджи уселся напротив. — Вот, зашел, чтобы удостовериться, что у нас с тобой все в порядке. Относительно пари.

— Пари официально отменено.

— Понимаю. Ужасно жаль. Особенно если учесть, что выигрыш остался бы за мной…

— Эй, даже и не начинай! Не пытайся втянуть обратно! Не забывай, что ты сам все испортил, когда проболтался Тамеке.

— Мы встречаемся.

— Ой, поздравляю!

— А вы с Линой встречаетесь?

— Ну, не совсем.

— Значит, просто обнимаетесь где попало?

— Ничего подобного. Но даже если бы и так, это никого не касается.

— Идея ясна, учитель. — Элджи поднял руки, словно сдаваясь. — Просто хотел удостовериться, что у нас с тобой все отлично. Что ни говори, а мужское правило я нарушил. Не хотелось бы неприятных последствий.

— Больше так не делай.