Борьба за трон. Посланница короля-солнца

— А теперь что мы будем делать?

Бригантина, увозившая посольство и его счастье, исчезла на горизонте, в заходящем солнце, набросившем на небо отблеск пурпурово-охрового пламени. Они достигли гостиницы, где был прощальный ужин. Вечер был тёплый; ветерок, колыхавший цветущие горные кусты, наполнил его благоуханием.

— Что мы будем делать? — ответил Альвейр Флоризе. — Да мы отправимся в Персию! Мы затем и приехали.

— Со всеми этими тюками? — спросила Флориза.

— Это просто прибавка к багажу.

Он позвал хозяина гостиницы и спросил его, когда будет возможно достигнуть азиатских берегов. На другой день должно было отправиться парусное судно. Альвейр удержал двух слуг и на заре велел отнести тюки в Аястукский порт, ближайший город на суше. Страна, по которой приходилось пробираться, была покрыта горами и всевозможными препятствиями; это было Анатолийское плоскогорье и горные громады, параллельные Анти-Тавру и Армянскому Тавру. В Айдине Альвейр дал просмотреть свои паспорта на имена купцов г-на и г-жи Моро и набрал небольшой отряд телохранителей, который должен был сопровождать их до Конин. Первая часть пути прошла без препятствий. Они отправились рано утром; деревни отстояли довольно близко одна от другой; лошади ещё не были разбиты на ноги, страна была великолепна, а погода благоприятствовала. Сарайкойские чащи, Егердирское и Исбартское озера представляли самый чудный вид. В Конни они сделали привал на несколько недель, увлечённые картинностью местоположения, красотою жителей и величием развалин древнего Икониума. Здесь их носильщики отказались следовать далее. Приходилось отправляться с уменьшенным отрядом, состоявшим из отважных феллахов и не очень надёжных вожаков верблюдов. На этом плоскогорье они были в руках своих проводников, и Альвейр более не покидал оружия. Ежевечерне они располагались лагерем под звёздным небом. Носильщики заболели; Альвейр охотно покинул бы их там, но Флориза сжалилась над ними и велела перевезти их на верблюдах до Эскиля, маленькой деревеньки, расположенной уступами на берегу Тюз-Джольского озера, солёная вода и как бы морской воздух которого через несколько дней отдыха поставили их на ноги. Таким образом они достигли Кайсарии, где не задержались долго.

Пейзажи менялись с приятным разнообразием: то тучные долины с высокой густою травою орошались ручейками стоячей воды, в которой распложались змеи и громадные черепахи; то местность становилась дикой, бесплодной, каменистой, и громадные куски сереброродных скал блестели на солнце; то маленькие розовые цветочки испещряли низкую густую траву, и почва казалась разостланным ковром.

Однажды вечером они приехали в прохладную долину, орошаемую Евфратом. На склонах холмов, покрытых душистыми травами и тысячами цветов, вокруг которых жужжали пчёлы, пастухи пасли стада. Между скалами, обросшими мхом, открывалась природная пещера, которую разделял надвое журчавший ручеёк. Там раскинули они палатки, и Флориза пришла в восторг от красоты этого сельского местечка, которое ещё более украшала её весёлая юность. С беззаботностью счастливой молодости она смеялась, собирала цветы, и звуки её привлекательного голоса соединялись с щебетанием золотистых птичек, колыхавших своим полётом ветви деревьев.

Носильщики лежали, растянувшись на земле между тюками. Лошади и верблюды лежали неподвижно, отдыхая; возле кустарника горел бивачный огонь. Ни Альвейр, ни Флориза более не чувствовали усталости, и вечерняя тишина успокоила их напряжённые нервы. Они сели на гладкой скале; кругом стрекотали сверчки. Вышла луна, и её золотой диск походил на широкую медаль, повешенную на фоне лазоревой ткани. Они молча-любовались некоторое время этой картиной одиночества, сосредоточения и поэзии, и их мысли как бы по безмолвному согласию унеслись к друзьям, от которых давно они не имели известий. Что они поделывали? Где были они? Могли ли они покинуть Константинополь? Найдут ли они их на персидской границе? Не сообщая даже друг другу своих размышлений, они оба имели одну и ту же мысль и следовали за нею, как бы под влиянием чего-то вроде магнетического единомыслия.

Флориза прервала это молчание, сказав:

— Желаю им подобной местности и такой же прекрасной ночи!

Как бы продолжая начатый разговор, Альвейр тотчас же ответил:

— Может быть, они уже не так далеко от нас. Если они отправились, что очень вероятно, через Трапезонт, то, без сомнения, они расположились сегодня вечером позади гор, которые загораживают там наш горизонт,

— А если Ферриоль их задержал, помешал им, окружил их или ещё что-нибудь хуже этого? — заметила Флориза.

— Жан Фабр ловок, он должен выкарабкаться из его когтей.

— Ловок, да, но я не очень доверяю его стойкости. По счастью, с ним Мари́.

— А он колебался взять её с собою.

— Это было бы крайне неразумно. У Мари́ голова крепкая, уравновешенная, пылкая и своевольная, — сказала Флориза. — Он превосходный человек, но слабый; у него только скоропроходящий порыв, минутная вспышка, и им быстро овладело бы отчаяние, если бы возле него не было Мари́, чтобы его ободрить.