Божественные соперники

– Не хотела вмешиваться в вашу работу. Хелена понятия не имеет, что близкий мне человек воюет. Может, если бы знала, то не стала бы посылать ко мне корреспондентов. Вы же как-никак должны писать с нейтральной точки зрения.

– Она знает, что мой брат на войне, и все равно наняла меня, – сказала Айрис. – Не думаю, что тебе следует скрывать то, какая Киган храбрая и самоотверженная.

Марисоль молчала, перебирая длинными пальцами бинты, лежащие на коленях.

– Уже семь месяцев как она ушла. Она поступила на службу в тот же день, когда появились новости о том, что Дакр захватил Спарроу. Поначалу я просила, я умоляла не уходить. Но потом поняла, что мне не удержать ее в клетке. Если она так страстно желает сражаться с Дакром, я должна ее поддержать. Я сказала себе, что дома буду помогать всеми способами: готовить еду для госпиталя, давать кров военным корреспондентам или помогать продуктами, которые отправляют солдатам на фронт.

– Она тебе хоть раз писала? – прошептала Айрис.

– Да, она пишет, когда может, то есть нечасто. Какое-то время они перемещались, и теперь у армии в приоритете транспортировка самого необходимого, а письмами часто пренебрегают. – Помолчав, Марисоль спросила: – А у тебя есть какие-то известия о брате, Айрис?

– Нет.

– Уверена, скоро появятся.

– Я тоже надеюсь, – сказала Айрис, хотя на сердце у нее было тяжело.

Она еще не получила ответа от командования бригады «Е» и переживала, что не получит вообще.

Час спустя Марисоль велела ей отдохнуть. Айрис легла прямо на полу в госпитале, смертельно уставшая, и закрыла глаза.

Ей снился Форест.

Дорогой Карвер,

Прости, что какое-то время не писала. Выдались долгие и тяжелые дни. Они заставили меня осознать, что вряд ли у меня хватит смелости и силы на все это. Вряд ли я смогу когда-нибудь описать словами то, что сейчас чувствую. Вряд ли мои слова когда-нибудь смогут описать то, что я видела. Людей, которых встречала. То, как война крадется, словно тень.

Как я могу писать об этом статьи, если мои слова и мой опыт настолько ущербны? Когда я сама совсем не гожусь для этого?

С любовью,Айрис

Дорогая Айрис,

Ты даже не понимаешь, насколько ты сильная, потому что порой сила – это не меч, не сталь и не огонь, как нас часто заставляют думать. Иногда она таится в тишине и спокойствии. В том, как ты держишь за руку человека, который горюет. В том, как слушаешь других. В том, как ты раскрываешься день за днем, даже если устала, боишься или просто не уверена в себе. Это и есть сила, и я вижу ее в тебе.

Что же до твоей смелости… Могу честно сказать, что не знаю никого храбрее тебя. Кто еще мог собрать вещи, бросить уютный дом и стать военным корреспондентом? Таких мало. Я восхищаюсь тобой во многих отношениях.

Продолжай писать. Ты найдешь слова, которыми нужно поделиться. Они всегда в тебе, даже в тени, сокрытые, словно жемчужины.

Твой– К.

24

Опасные инструменты

– Она вернулась, – сказала Марисоль.

Айрис задержалась на пороге гостиницы, удивленно вытаращив глаза. Она только что вернулась из госпиталя в потемках, нарушив комендантский час, и ожидала, что Марисоль ее отругает.

– Этти? – выдохнула Айрис.

Марисоль кивнула, закрывая за ней дверь.

– Она в своей комнате.

Айрис взбежала по лестнице и постучала в дверь Этти. Ответа не было, и сердце девушки забилось сильнее от страха. Она приоткрыла дверь.

– Этти?

Комната была пуста, но окно осталось распахнутым, и ночной ветер играл занавесками. Айрис прошла в глубину комнаты и выглянула наружу. Ее подруга сидела на крыше с биноклем и любовалась звездами.

– Иди ко мне, Айрис, – сказала Этти.

– Не думаешь, что Марисоль убьет нас, если мы будем сидеть на крыше?

– Может быть. Но, по крайней мере, сделает это после войны.