Божественные соперники

Невольно Роман вспомнил ту ночь, когда ходил из угла в угол, до смерти беспокоясь об Айрис. Он сжал кулаки под столом.

Элинор застыла. Ее щеки вспыхнули, но она быстро взяла себя в руки и одарила его улыбкой, которая не коснулась ее глаз.

– Бомбы? Что за чушь.

– Я видел их, Элинор. Огромный ящик с ними в кабинете отца.

Она отпила глоток шампанского. Романа поразила ее черствость.

– Это не бомбы, Роман, – произнесла она наконец снисходительно. – Это нечто другое. Не суди о том, чего не понимаешь.

Теперь он зарделся от смущения.

– Тогда что же это?

– Узнаешь, когда мы поженимся.

Она допила шампанское и закуталась в шаль. Последнее блюдо еще не принесли, но она уже была готова уходить. Роман смотрел, как она встает.

– Ты влюблена в другого, – заявил он, и Элинор замерла. Потом сглотнула, и он понял, что девушка пытается скрыть эмоции. – Ты должна быть с ним, а не со мной. Разве ты этого не видишь, Элинор? Мы с тобой будем несчастны.

– Мы можем жить в разных комнатах, пока не понадобится наследник, – пробормотала она.

Роман молчал, пока до него доходил смысл ее слов. Значит, его невеста предполагала, что у каждого будут свои любовники. Что их брак будет лишь видимостью. Печальная связь с пустыми клятвами.

«Ты этого заслуживаешь, – прошептал внутренний голос – голос его вины, все еще обжигающей даже спустя четыре года после смерти Дел. – Ты не заслуживаешь быть счастливым и любимым».

– Ну, как хочешь, – сказал он.

Элинор на мгновение встретилась с ним взглядом. Она была рада, что он с ней согласен, и это лишь усилило его отчаяние.

Девушка ушла прочь, цокая каблучками на шахматном полу. Роман остался за столом, когда принесли десерт. Он долго смотрел на этот десерт, потом перевел взгляд на переплетенные статуи в углу.

Скоро он женится на девушке, которой совершенно не интересен. Ее сердце принадлежит другому, и он никогда не узнает, каково быть любимым ею.

«Я это заслужил», – снова подумал он, допивая шампанское.

Он вышел из ресторана и с хмурым видом направился обратно в «Вестник», сунув руки в карманы. На углу стояла толпа, и Роман начал сворачивать в ту сторону, пока не понял, что люди собрались возле газетного киоска.

Он быстро подошел и встал в очередь за газетой, которая вызвала такой ажиотаж. Разумеется, это был не «Вестник». Это была «Печатная трибуна», и Роман купил себе экземпляр.

Отойдя на несколько шагов, он сказал себе, что просто быстренько глянет на первую полосу и выбросит газету в ближайшую мусорную урну. Зеб Отри уволит Китта, если заметит, что его новоиспеченный колумнист читает конкурентов. Газету можно просмотреть на ходу. Роман развернул сгиб, прочел заголовок.

И резко остановился.

Сердце вдруг бешено заколотилось, отдаваясь в ушах. Напечатанный жирным шрифтом крупный заголовок гласил:

НЕОЖИДАННОЕ ЛИЦО ВОЙНЫ

от Айрис С ТРИБУНЫ

Остановившись на солнце, Роман прочел статью от первого до последнего слова. Он забыл, где находится, где стоит. Забыл, куда и откуда шел. Он забыл обо всем на свете, читая ее слова, и когда добрался до конца, его лицо озарила улыбка.

Проклятье, он гордился Айрис.

Эту газету никак нельзя бросать в мусорную урну. Роман аккуратно сложил ее и спрятал в карман. Возвращаясь в «Вестник», он не мог думать ни о чем другом, кроме Айрис и ее слов.

Он думал о ней, ожидая лифт. Лифт не работал. Тогда Китт поднялся по лестнице, и сердце его колотилось еще долго после того, как он сел за свой стол. Он и сам не понимал почему.

Ноющая боль вернулась – та самая, со вкусом соли и дыма. Тоска, которая, как он боялся, будет лишь усиливаться с каждым годом. Зарождающееся сожаление.

Он пошевелился, слушая, как шуршит в кармане газета. Газета с ее словами.

Она писала смело и бойко.

У него ушло на это время, но теперь он был готов.

Готов сам писать свою историю.

* * *

На ночь Айрис осталась с Марисоль в госпитале. Разложив все матрасы, они помогали на кухне готовить суп и хлеб. Потом мыли посуду, стирали белье, оттирали кровь с пола и готовили тела к похоронам.

Среди них была и раненая девушка, которой Айрис помогала сойти с грузовика.

Почти в полночь Айрис и Марисоль сидели в углу на груде пустых ящиков и резали простыни на бинты. Этти уже уехала, и Айрис не могла не думать о том, где ее подруга, добрались ли уже до фронта и очень ли там опасно.

– С ней все будет хорошо, – мягко сказала Марисоль, как будто прочитав мысли Айрис. – Знаю, бесполезно это говорить, но не волнуйся.

Девушка кивнула, но мысли бегали по кругу. Перед глазами так и стоял момент, когда открылись двери грузовика и показались раненые солдаты.

– Марисоль?

– А?

Айрис молчала, глядя, как та аккуратно режет простыню.

– Киган сражается на войне?

Марисоль застыла, но потом посмотрела на Айрис, и в ее глазах отразился страх.

– Почему ты так думаешь?

– Мой брат сражается за Энву, и я увидела в тебе тот же огонь, что горит во мне. Беспокойство, надежда и страх.

Марисоль вздохнула, уронив руки на колени.

– Я собиралась рано или поздно рассказать тебе и Этти. Просто выжидала.

– Чего выжидала?