Брак по-американски

Когда я в прошлый раз видел Дре, на нем был серый костюм, в котором он собирался пойти к Оливии на похороны. Пока мы разговаривали, я чувствовал, как толпа посетителей разглядывает его, пытаясь угадать, зачем он ко мне пришел. Я знаю, как выглядел я сам – так же, как и остальные заключенные: голубой комбинезон, черная кожа. Все остальное – уже детали. Но Андре в своем костюме не был похож на юриста. Он скорее производил впечатление музыканта, который переехал в Европу, потому что «чуваки в Штатах не врубаются в джаз».

Я был рад его видеть. Дре был моим корешем. Он познакомил меня с Селестией, хотя отношения у нас начались гораздо позже. На нашей свадьбе он был моим свидетелем, поставил на бумаге свою подпись. И в последнее воскресенье Оливии над землей он приехал сюда.

– Можешь понести ее за меня?

Дре глубоко вдохнул и кивнул.

Мне больно даже вспоминать об этом, но, когда он согласился, я одновременно испытал и благодарность, и гнев.

– Спасибо тебе.

Он отмахнулся от моих слов своими пальцами пианиста.

– Мне очень жаль, что так вышло. Ты же знаешь, Бэнкс старается…

– Пошел он в жопу. Даже если он вытащит меня отсюда завтра, будет поздно. Моя мама уже умерла.

Услышав его голос снова, я почувствовал ту же смесь стыда и гнева, которую ощутил, когда он согласился понести гроб Оливии. У меня запершило в горле, и, прежде чем заговорить вновь, мне пришлось дважды откашляться.

– Как дела, Дре? Рад тебя слышать.

– Взаимно, брат. Но что-то ты рано. Мы тебя не ждали, думали, ты выйдешь только через несколько дней.

Мы, сказал он. Мы тебя не ждали.

– Да бумажная волокита, – сказал я. – Бюрократия. Кто-то в Управлении по исполнению наказаний решил, что мне пора, и я пошел.

– Понял, – сказал Дре. – А Селестия знает?

– Пока нет.

– Нет проблем, – сказал Дре после небольшой паузы. – Ты не против подождать пару дней дома?

– Собираетесь вместе ко мне приехать?

– Нет, только я один, – сказал Дре.

Я повесил трубку, вернулся на крыльцо и встал над Роем-старшим. Со своего места я мог рассмотреть маленькие шрамы на макушке его облысевшей головы. Помню, как мама целовала их, когда он врезался в люстру над обеденным столом, висевшую слишком низко. Она обожала этот невзрачный маленький светильник, и папа никогда не просил его убрать.

– Это был не Уиклифф, – сказал я. – Это Андре звонил.

– И что же он сказал такого, что потрясло тебя настолько, что ты вышел на улицу в исподнем?

Я оглядел свои голые ноги и посеревшую кожу.

– Он сказал, что приедет за мной. Один.

– И, как по-твоему, это нормально?

– Я уже не знаю, что нормально.

– Лучше тебе поехать в Атланту, чтобы проверить, жив ли еще твой брак, – сказал Рой-старший. И, помолчав, добавил. – Если ты этого хочешь.

– Да, черт возьми, я этого хочу.

– Я спросил, потому что еще десять минут назад ты не был так уверен.

Телефон зазвонил снова, и Рой-старший кивнул в сторону двери.

– Возьми трубку. Это или Уиклифф, или Селестия. Если это Уиклифф, скажи ему, что я к нему зайду. Если это Селестия, то уже по твоей части.

Я слушал, как телефон звонил, пока она не сдалась.

На кухню я вернулся в лучшем наряде, каким располагал «Волмарт»: штаны цвета хаки и тонкий свитер с воротником. Хотя бы ботинки у меня приличные. В зеркале отражался бюджетный Тайгер Вудс[65], но не бывший заключенный.

– Хочу поехать домой.

Рой-старший замер, копаясь в холодильнике.

– В смысле, в Атланту?

– Да.

– Быстро ты решил. Андре тебя подстегнул.

– Я всегда знал, что поеду, просто не знал когда. А сейчас я понял, что когда —

это как можно быстрее.

– А водить тебе можно?

Я засунул руку в карман и достал бумажник. Пролежав несколько лет в тюремном хранилище, кожа осталась мягкой и податливой. Рядом с картой, на которую я собирал отметки для бесплатного латте, лежали мои права. С фотографии смотрел успешный я; дерзкий и самоуверенный, в строгой рубашке и винном галстуке, я улыбался, демонстрируя два ряда крепких квадратных зубов. Штат Джорджия считал, что я могу управлять транспортным средством еще шесть месяцев. Штат персиков также полагал, что живу я на Линн Вэлли Роуд, 1104. Права были единственной вещью, которая осталась у меня от прежней жизни. Я поднял карточку вверх, чтобы свет заиграл на печати штата.

– Можно, но машины-то у меня нет.

– Можешь забрать мой «Крайслер», – сказал Рой-старший, открыв упаковку яиц и обнаружив там одинокое яйцо. – Надо в магазин ехать. Двое взрослых мужчин должны чем-то позавтракать.

– Пап, но как ты без машины будешь на работу ездить?

– Уиклифф меня подкинет, если я ему оплачу бензин.

– Дай подумать.

– Я думал, ты сказал, что уже решил уехать.

– Я сказал, дай подумать.

– Знаешь, иногда нехватку яиц может возместить бекон, – Рой-старший открыл холодильник пошире и, нагнувшись ниже, стал шарить по ящику. – Один жалкий ломтик бекона. Может, ты съешь яйцо, а я – бекон. – Он подошел к шкафчику и открыл дверцу, за которой стояли ровные ряды консервных банок. – А, знаю! Рыбные котлеты. Ты же их ешь, да?