Браслет с шармами

– Я рассказал ей, что Рэй оставил тебе свои медали, и она поняла, что вы дружили. Ты их получил? Мне пришлось отправить их на базу, и они мне звонили, чтобы задать кучу вопросов.

– О, – Джейк смущенно переступает с ноги на ногу. – Да, спасибо. Это много для меня значит. Надо было связаться с вами, извините.

– Не переживай, я знал, что они дойдут. – Генри снова разворачивается, а потом вдруг выпаливает: – Ты можешь помочь, Джейк? Я пойму, если ты не хочешь, если еще злишься на нее, но…

– Сейчас это не имеет значения, – отмахивается Джейк. К тому же ему уже стало лучше после новости о том, что Лейла старалась навести мосты. Он никогда не забудет доброту человека, который пригласил его почтить память Рэя вместе с ними. – Хотя я не совсем понимаю, почему вы хотите помощи именно от меня.

– Я подумал, что ты, как морской пехотинец, знаешь, что делать в таких чрезвычайных ситуациях.

– А, понятно, – Джейк не показывает, как сильно это его задело. Генри попросил не потому, что считает его и свою дочь друзьями, а потому, что Джейк умеет делать то, чего не умеют другие. – Конечно, я помогу. Расскажите, что произошло.

Генри делает шаг назад.

– Лейла вышла из дома после обеда, и я не могу до нее дозвониться. Ее нет уже семь часов. Никто из друзей не знает, где она.

– Ну, может, у нее телефон сел или она рисует где-то? Она же любит покой и тишину.

– Я ей написал, спросил, все ли в порядке. Ответа не было. На нее это непохоже.

– Вы правда думаете, что она в опасности?

– Я не знаю. Просто…

Джейк подается вперед.

– Просто что?

– У ее мамы была привычка сбегать, и Лейла так тоже делала в детстве, до того как мы сюда вернулись. Она была очень расстроена, когда уходила. Мы поругались.

– Из-за чего?

Генри прокашливается и оглядывается. Его глаза скользят по проходу в кухню позади Джейка.

– Это личное.

– Ладно, давайте у вас поговорим, – схватив ключи и сунув ноги в кроссовки, Джейк бежит в кухню. – Мам, скоро вернусь. – Пока Генри шагает по подъездной дорожке, Джейк запирает дверь и идет вслед за ним.

Минуту спустя они стоят в кухне Генри.

– Сейчас мы наедине. Расскажите мне, Генри, в чем дело? Если мы хотим ее найти, я должен знать, что произошло.

Тот опускается на стул и начинает рассказывать короткими фразами. По щеке стекает слеза. Свои сбивчивые объяснения он завершает так:

– А потом я сказал, что разочарован в ней и что Рэй бы тоже был разочарован. – Генри поднимает лицо, горящее стыдом. – Я перегнул палку, Джейк. Я просто был в шоке. Она выбежала в слезах. Что, если она сделает что-нибудь глупое? Не вернется?

Джейк отходит от шкафа, на который облокачивался. Напускает на себя самое бесстрастное выражение, то самое, которое, по словам его отряда, делает его идеальным лидером, потому что вселяет в них спокойствие, даже если все летит к чертям.

– Она не натворит глупостей и, конечно, вернется. Нам просто нужно найти ее. Есть какие-нибудь догадки, где она может быть? Думаете, ее друзья не могут соврать ради нее?

Генри с тревогой качает головой:

– Я знаю, что ей почти девятнадцать и она самостоятельно живет в Брайтоне, но они слышали, как я беспокоюсь, поэтому, думаю, не стали бы. Они искренне взволновались и последние два часа пишут мне, спрашивают о новостях. Никто не может до нее дозвониться.

– Хорошо, – кивает Джейк. – Оставайтесь здесь.

Взлетев наверх, перепрыгивая через две ступеньки, он обыскивает ее комнату, думает, ищет подсказки. Генри сказал, что она вернется на летние каникулы на несколько недель. В ее комнате мало вещей. Видимо, она оставила большую часть на съемной квартире. Она не пошла в общежитие на первом курсе, рассказал ему Генри: потратила небольшую часть наследства Рэя, чтобы снять жилье с другими студентами. Это одна из причин, по которым отец и дочь поругались: не только потому, что он считал это бездумной тратой денег, но и потому, что вдали от кампуса она спуталась с парнем с другого курса, который, судя по рассказам, сильно ей мешает.

Джейку не хочется думать, с кем спит или не спит Лейла, поэтому он сосредоточивается на ее комнате.

На полках полно разных книг в мягких обложках, в углу на стуле сложена кое-какая одежда, на полу валяется пара сандалий, кровать с балдахином не убрана, на прикроватной тумбочке – недопитый стакан воды, несколько резинок для волос, малиновый блеск для губ и блокнот для рисования.

– Где ты, Джонс? – Что-то вертится у него в памяти – то, что она сказала однажды, но он не может ухватить эту мысль. Чем больше он старается вспомнить, тем сильнее оно ускользает. Он быстро пролистывает скетчбук. Внутри – рисунки Брайтона угольным карандашом. На первой странице – переулок с бездомной женщиной, сидящей на крыльце и прижимающей к себе собаку с нескрываемой грустью; дальше – главный пирс с парком развлечений, который тянется к морю над пляжем с мелкой галькой; на последней – ряд узких домов, выстроившихся на пути к морю. Они очень красивые: она прекрасно запечатлела атмосферу города – но это никак не помогает. – Черт возьми!