Бремя власти

Прошло уже, наверное, около недели, из которых она не помнила ни дня. Последнее, что отчётливо запечатлелось в её памяти, был тот момент, когда страшное солдатское копьё с наконечником в фут длиной дважды вонзилось в грудь Эдмунда. Её любимого Эдмунда. Того единственного друга, кого она нашла и тут же потеряла.

А потом — провал. Какие-то тени, крики, чёрные сны, в которых она летела в нескончаемой пустоте. Палящий жар и мокрые от пота простыни. Ужасный холод, когда она сворачивалась на кровати калачиком, пытаясь согреться под грудой пуховых одеял. Кто-то совал ей в рот бутыли с водой, ложки, наполненные горькой дрянью, голоса рядом — то мужские, то женские. Ночи — когда очень темно и дни, когда откуда-то лился мутноватый свет. Зловонное дыхание наёмников, которые один за другим мучили и били её, то ли во сне, то ли наяву. Отец, который целовал её в лоб и обещал, что скоро приедет, и они вместе отправятся в прекрасный город Лонхенбург с высокими шпилями церквей и ажурными витражами. И то копьё, снова то копьё, которое раз за разом — бесконечно — вонзалось в бездыханное тело. Мы ведь никому его не отдадим, сестричка? Никому, Бланка. Всё в наших руках.

Когда в это утро Алиенора впервые с того дня осмысленно открыла глаза, незнакомая ей женщина тут же принесла большую плошку каши и бокал вина. Девушка съела всё. Аппетита не было, но сводимый судорогой желудок отчаянно требовал еды. А потом ей сообщили, что скоро придёт его светлость граф Клеймор, который хочет её видеть. Алиенора зарычала вслед скрывшейся за дверью прислуге и перебила всю посуду, до которой смогла дотянуться. Дрожащие ноги даже не позволили ей дойти до двери. С трудом натянув на себя платье, которое ей заблаговременно положили на кровать, она вновь улеглась, подрагивая то ли от плача, то ли от бессильной ярости. Платье было роскошным, пошитым из дорогого тёмно-зелёного бархата с золотым узором. Алиенора даже не взяла на себя труд хорошенько зашнуровать его.

Спустя час пришёл он.

* * *

Алиенора сидела на краю кровати, тёмным взглядом уставившись на Рича Беркли. Граф, одетый, как всегда, во всё чёрное с серебром, стоял перед ней, расставив ноги и заложив руки за спину, с крепко сжатым ртом, и только уголки его прищуренных глаз подрагивали от всех тех мерзостей, что она ему наговорила. Наёмники, наверное, покраснели бы от смущения, услышав те слова, которые её светлость юная графиня Хартворд выплёвывала прямо в это ненавистное лицо.

Грудь девушки высоко вздымалась. Она замолчала, пытаясь прийти в себя. Граф, не шевелясь, стоял напротив. Минуту. Другую. Пять минут. Бесконечность.

— Хорошо, — наконец сказала Алиенора, — я рожу вам сына. Или внука, или чудище морское, называйте, как хотите. Но у меня есть условие.

Граф вопросительно поднял на неё глаза.

— Какое?

— Потом вы отпустите меня, и я уйду, куда захочу.

— Куда же?

— Да какая вам разница. Можно подумать, я буду нужна вам после того, как вы получите своего ублюдка… Подальше от вас. В монастырь… в проститутки в какой-нибудь портовый город.

— Алиенора, это неразумно.

Она отмахнулась, как от назойливой мухи.

— Я смотрю, у вас всё очень разумно. И ещё: не подпускайте ко мне Дрого. Будет свадьба, а потом я видеть его не хочу. Иначе я убью его, задушу, перегрызу ему горло ночью. Это мои условия. И я хочу от вас клятву, я хочу бумагу, где вы собственноручно пообещаете мне то, что я прошу.

Граф пожал плечами.

— А какую гарантию я получу от тебя?

— А что вы хотите? Вот этого? — Алиенора откинулась на постель и, задрав юбку, бесстыдно раздвинула ноги. — Нате, берите, не жалко. Там уже половина ваших солдат перебывала.

Рич хмуро смотрел на неё. Она зверски расцарапала себе весь живот и верхнюю часть бёдер; всё её тело было покрыто коричневато-кровавой коростой, везде виднелись ещё свежие капельки крови, сочащиеся из порезов. Граф глянул вокруг: в углу валялись осколки разбитой стеклянной вазы.

— О, дьявол…

Алиенора хихикнула.

— Что, дядюшка, уже не так красиво? Ну, куда вы… неужели не хочется?..

Стиснув зубы, граф молча развернулся и направился к дверям опочивальни.

— Да куда же вы?! Ну, тогда пригоните сюда хоть кого-нибудь, кто сможет сделать мне ребёнка… а то у вас все наёмники, похоже, недоделанные… бабу не могут обрюхатить…

— Я пришлю тебе Сайруса, — сказал тот, не оборачиваясь, — он посмотрит, как это можно залечить.

Вслед его удаляющимся шагам доносился издевательский смех Алиеноры. Вскоре он затих, обратившись во всхлипывания. Из глаз ручьём полились слёзы, всё её тело сотрясали рыдания. О, чуть слышно шептала она, где же ты… ты не мог умереть…Непослушными руками одёрнув вниз подол платья, она села на кровати, закрыв лицо ладонями.

Спустя четверть часа к ней пришёл Сайрус. Сказав ей раздеться и улечься в постель, он, хмуро покачивая головой, внимательно оглядел все раны. Потом ушёл, а через несколько минут вернулся в сопровождении двух женщин, притащивших большие тазы с тёплой водой и тряпки; из своих карманов он вынул несколько склянок. Заперев за женщинами дверь, он, засучив рукава, принялся за дело.