Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Далее Стормонт наставлял посла: «Его Величество уполномочил … передать Вам, чтобы Вы сообщили условия, на которых … может быть сделана столь великая и значительная уступка». «Читайте с величайшим вниманием то, что следует ниже», советовал лорд. Прежде всего, российская императрица должна установить мир между Великобританией, Францией и Испанией на условиях Парижского трактата 1762 г., который послужит основанием заключенного договора. Непременным условием договора должна стать статья о том, чтобы французы «немедленно очистили Рот-Айленд и … другую часть колоний Его Величества в Северной Америке». Если императрица заключит мир на изложенных условиях, то король уступит Российской императорской короне остров Менорку. Эта уступка произойдет после того, как первоначальные условия вышеупомянутого договора о мире будут подписаны. При этом, продолжал Стормонт, должен быть заключен договор о постоянном оборонительном союзе между Великобританией и Россией, по которому будут включены уступки и гарантии Менорки. Переговоры могут начаться немедленно, полагал он, хотя их следует держать в «величайшей тайне».

Примечательно, что лорд Стормонт предъявлял российской стороне ни много, ни мало, но категорическое требование: после вступления во владение Меноркой императрица должна приобрести артиллерию и все военные запасы, которые там находятся. Екатерина II должна также будет принять на себя «непременное обязательство в том, что порт и гавани Менорки будут во всякое время открыты для военных судов Его Величества, а также для всех крейсеров; и все суда, принадлежащие торговым подданным Его Величества, будут иметь свободный вход туда, не платя ничего, кроме обычных портовых пошлин», уплачиваемых ими в настоящее время532. Британский министр полагал, что в случае внезапного нападения на Менорку во время войны, которую ведет Великобритания с Францией и Испанией, русский флот в Средиземном море получит приказания «насчет внимательного охранения этого острова». Завершая свои инструкции Гаррису, лорд Стормонт высказывал пожелание услышать намерения императрицы по этому поводу, полагая, что перед ней «открывается обширное поле, достойное ее талантов, и богатая жатва славы … при выполнении этого плана»533

.

Посол ожидал от Потемкина известий об официальном ответе императрицы на предложение короля об уступке Менорки. Однако его «друг» (так нередко посол называл Потемкина – Т.Л.) не торопился, и прошло больше недели, прежде чем Потемкин передал Гаррису ответ Екатерины. Она написала его по-русски, поручив князю перевести послу содержание письма.

В своем послании императрица, как обычно, заверяла короля в «искреннем и неизменном расположении к британскому народу, интересы и благополучие которого, после благосостояния ее собственных подданных, ей всего ближе к сердцу». Она подтверждала, что постоянно стремилась к заключению союза с Великобританией и искренне желала видеть войну англичан с Голландией оконченной, но не намерена «обнажить меч», если только не нападают на ее собственные владения. Гаррис был явно раздосадован услышанным. «Я был поставлен в необходимость … или отказаться от того, что я сам сообщал, или выставить Ее Императорское Величество отказавшейся от своих намерений», – сообщал он в Лондон534. В разговоре с Потемкиным Гаррис подчеркнул, что англичане никогда и не желали, чтобы императрица «обнажила меч». «Мы только ожидаем от нее действительного употребления той значительной власти, которой она пользуется в Европе … Мне остается только сожалеть, – продолжал посол, – что такая великая государыня обратилась в простую женщину в столь критических обстоятельствах, и что у нее не достает решимости и твердости, чтобы сохранить одно и то же мнение в продолжении … нескольких недель»535

.

Затем Гаррис решил обратиться к «самой важной части» данных ему предписаний: предложить императрице «на самых выгодных условиях» остров Менорку. Переговоры с императрицей велись секретно. «В этом отношении я строго держался ваших приказаний, милорд, – докладывал Гаррис Стормонту в депеше от 9 марта 1781 г. – Дело это обсуждалось лишь между мной и князем Потемкиным и между ним и императрицей. Ни одному из них я не оставил по этому предмету ничего написанного»536.