Будь моей нежностью

— Тебе самой будет так проще, Ася, вот увидишь, — тихо говорит он в заключение темы, поглаживая центр моей ладони большим пальцем. — На самом деле, куколка, я не хочу, чтобы ты мучилась, и пойму, если ты оставишь идею о… соблазнении. Как бы невыносимо сильно мне этого не хотелось, я пойму.

Невыносимо сильно? Разве с тем, кто абсолютно безразличен, хотят близости столь невыносимо сильно? Разве физиология и психология не тесно связаны? Разве может кто-то, кто оставляет тебя равнодушным, вызывать в тебе немыслимое желание?

Я уверена, что нет. Потому что, чем дольше я рядом, живу в его доме, подмечаю и слышу какие-то маленькие детали о Тихонове, чем чаще ловлю на себе его взгляды, чем больше мы проводим времени вместе, тем отчётливей я понимаю, как была права моя бабушка.

Богдан хороший человек. И он боится, что ему снова будет больно, вот и скрывается под маской своего безразличия. Но дело в том, что теперь… сам он мне небезразличен, и я просто уверена, что он испытывает то же самое в отношении меня.

— Хорошо, Богдан. Я приму всё, что ты можешь мне предложить. Постель — так постель, будет по-твоему, — медленно проговариваю, очерчивая узор вздутых вен на огромной кисти. — Но у меня тоже есть одно условие.

— Какое же? — с кривоватой усмешкой Тихонов удивлённо вскидывает брови.

— Я должна быть твоей единственной, Богдан. Я сделаю для тебя всё, научусь всему, чему ты пожелаешь меня научить, но я хочу, пока это продолжается, чтобы я была твоей единственной женщиной, Богдан.

В бездонной черноте его глаз плещется опасение. Я знаю, что попала прицельно, куда и метила, в самое больное: все эти чередующиеся любовницы лишь способ не привязываться к какой-то конкретной женщине.

— Станешь способной ученицей — будешь, — выплёвывает мужчина и концентрируется на дороге. — Нет — не обессудь.

Ты полюбишь меня, Богдан, и тебе понравится!

15. Богдан

Ася озирается по сторонам, явно чувствуя себя неуютно под взглядами бывших соседей. Прямая спина ссутуливается, расправленные плечи опускаются вниз, пухлые губы сжимаются в тонкую изломанную нить, пока мы пересекаем двор от импровизированной парковки до обшарпанного барака, который чудом простоял эти восемнадцать лет и не развалился.

Подчиняясь минутному порыву, я подхватываю крохотную кисть девчонки и крепко сжимаю в своей руке. Ася поднимает на меня взгляд и грустно улыбается, но расправляет плечи и задирает нос. Смешная девчонка!

На детской площадке, через которую мы вынуждены пройти, сидят подростки, в их числе и прыщавый юнец — парень Аси. Я бросаю предупреждающий взгляд на свою спутницу, но это ни к чему: девушка смотрит только на меня.

«Привет, Ася», — раздаётся нестройный хор голосов.

Она замедляется, тихо здоровается, глядя в землю. На её щеках появляется румянец, и я ревностно обвиваю её талию рукой. Идиот! Просто идиот! Кому и что доказать пытаюсь? Прыщавым пацанам, которые слюни пускают на мою девочку, или завистливым девчонкам, которые уже прикинули в уме стоимость её шмоток?..

— Хорошо выглядишь, Аська. — говорит одна из «подруг» томным голосом.

Крашеная блондинка с отросшими корнями, поплывшей косметикой и нелепыми красными губищами в вызывающем платье.

— Спасибо, Сонь, — вежливо отвечает Ася. — Извините, нам пора. Поболтаем как-нибудь в другой раз.

Она торопится уйти от своих друзей. То ли меня стесняется, то ли их. Не то, чтобы мне было не насрать, но девушка явно расстроена.

«Ты погляди, какая цаца! Будет теперь носом воротить, — доносится до нас, и Ася ускоряет шаг. — Посмотрим, как запоёт, когда её папик наиграется и придётся возвращаться с небес на Землю!»

«Вот-вот, — вякает неудавшийся ухажёр, — не знал, что она такая шалава! Взяла и замутила за моей спиной с этим верзилой!»

— Боже мой, какой стыд, — бормочет Ася, — ну что за придурки!

— Просто забей, — советую ей. — Языками чесать — не мешки ворочать.

— Может быть, однажды я научусь не принимать злые слова близко к сердцу, но пока мне тяжело даётся это.

— Просто ты должна понять, что совершенно не важно, что про тебя думают и судачат другие, когда ты точно знаешь, как обстоят дела на самом деле.

— Разве мнение окружающих…

— Наплевать, — перебиваю её, — ты и я знаем правду, для остальных можно показать то, что нужно.

С невозмутимым видом подхватываю Асю на руки. От неожиданности она крепко обвивает руками мою шею. Я чувствую себя последним кретином, но всё равно целую её, тесно прижимая к своему телу. Когда она расслабляется достаточно, я просто иду дальше. С ней на руках. Мимо старушек на лавке, мимо пьяных забулдыг у входа в подвал. До самого подъезда. И только там опускаю на землю.

— Я подарю тебе самое лучшее будущее. — говорю ей. — Тебе никогда не придётся возвращаться сюда. А они… так и останутся хабалками из старых Химок.

— Ты не можешь, Богдан, — шепчет Ася.

Я внимательно смотрю в её глаза. В них скапливаются кристально прозрачные слёзы.

— Уверен, что могу. Навряд ли в твоих мечтах есть что-то трудновыполнимое.