Будь моей нежностью

Трясущимися руками Ася достаёт из потрёпанной сумки папку и протягивает мне. Я листаю, изучаю документы и перевожу взгляд на лицо девушки. Она уже не таясь утирает слёзы рукавом.

— Ты сделаешь это для меня, Богдан? Подыграешь?

Снова перевожу взгляд на бумаги в своих руках. Карцинома левой молочной железы четвёртой степени. Посмертный приговор для её старенькой бабушки. Вот почему старуха так осунулась — болезнь съедает её с каждым днём.

— Давно ты знаешь?

— Буквально только что узнала, случайно уронила сумку, нашла папку и изучила всё… Она ничего мне не сказала. Ничего!

В шоколадных глазах столько обиды и боли, а сама Ася льнёт ко мне в поисках… утешения?.. поддержки?.. Обнимаю её, и она цепляется пальцами за мои плечи.

— Ты сделаешь это для меня, Богдан? — спрашивает она. — Поможешь мне?

— Я попробую найти клинику, врачей… — даю ей пустую надежду. Идиот! Просто идиот!

— Перестань, максимум, что можно сделать, это немного облегчить её страдания. Четвёртая стадия рака груди… — обречённо шепчет она, срываясь на слёзы.

— Я уверен, что при должном уходе Агриппина Юрьевна будет жить ещё… некоторое время…

— Наверно, ты прав, — Ася закусывает губу. — Но всё то время, пока она будет жить, Богдан, я хочу, чтобы у неё не было ни капли сомнения, что я счастлива и… любима.

Я хочу спросить, зачем ей это надо, учитывая, что старуха Агриппина не из тех, кто тешит себя иллюзиями, но она продолжает:

— Я хочу, чтобы она была спокойна за меня, лишние переживания ей ни к чему. Если получится найти клинику и продлить ей жизнь поддерживающей медициной, это прекрасно, но в любом случае ей незачем волноваться ещё и обо мне. Когда всё закончится… — она заглядывает мне в глаза, — я останусь совсем одна и мне будет всё равно, что происходит в моей жизни, но сейчас… Пусть она поверит, что я могу быть счастлива с тобой, Богдан. Пожалуйста. Я сделаю всё, что пожелаешь, только помоги мне её убедить.

Я уверен, что это чертовски неправильное решение, уверен, что потом мне ещё не раз придётся пожалеть, разгребая навалившиеся проблемы, но прямо сейчас я не смею отказать этой девочке с огромными печальными глазами цвета молочного шоколада.

— Не переживай, — говорю ей, — ты не одна. Всегда, когда тебе нужна поддержка, ты можешь рассчитывать на меня. Я никогда не откажу, если в моих силах тебе помочь, куколка.

— Значит, — Ася облизывает свои губы, — разыграем любовь?

16. Богдан

Отчего-то я чувствую дикую усталость и тяготящее опустошение. Хочется покончить разом с этим бардаком, встряхнуть хорошенько девчонку и убедить, что бабушка её уже не жилец и незачем ломать комедию. Она не выжившая из ума старуха, она прекрасно осознаёт, что мне не нужны никакие чувства, что я не собираюсь строить счастливую семью с её внучкой. Нахрена тогда всё это надо?

— Я пойду повешу на улице бельё, — говорит мне Ася. — Мне нужно успокоиться, иначе бабушка всё поймёт. Я совершенно не знаю, как поступить теперь… Как вывести её на разговор, как уговорить лечь в больницу…

— Давай-ка ты просто попытаешься взять себя в руки, куколка? А я сделаю всё остальное.

Ася кивает, привычно подхватывает таз и скрывается в подъезде, а я иду к старухе и шмякаю папку прямо перед ней, на что она даже не морщится.

— Нашла, значит? Ну я знала, что быстро вскроется.

— Я уже просто не понимаю, какого чёрта с вами происходит, Агриппина Юрьевна! — взрываюсь я. — Почему вы так запустили болезнь? Это происходило… минимум несколько месяцев!

— Я узнала, когда слегла с приступом. Анализы пришли плохие, начали обследование… И сразу четвёртая стадия. А там… Ася и сама в больнице лежала, я не стала беспокоить её.

— У меня просто нет слов… Вы представляете, что она чувствует? Вы же просто вставили ей нож в спину. По самую рукоять. Она просто в отчаянии, молит о какой-то несусветной чуши…

— Так и выполни, за тобой не заржавеет. Меня скоро не станет. Врачи дают не более трёх месяцев, метастазы слишком быстро распространяются, скоро заполонят все сосуды, перекроют сердечный клапан…

— Вы отдаёте себе отчёт в том, что несёте?

— Прекрасно, — отмахивается старуха. — Теперь ты должен будешь заботиться о моей девочке, коли держишь слово и берёшь в жёны.

В этот момент в комнате появляется та самая девочка, о которой я должен позаботиться. Она едва ли успокоилась, а тут ещё и сразу замечает на столе папку.

— Богдан, ну зачем? Ну я же просила! — обиженно лепечет Ася, и я морщусь.

Меня этот семейный денёк уже порядком подзадолбал! Мало своих проблем, так ещё решать со старухой и подтирать сопли маленькой ведьме.

— В общем, так, куколка, — я ударяю по столу, — коли уж судьба такая, нечего нюни распускать. Тебе больно и обидно, я знаю, но тут уж ничего не попишешь. Сейчас надо думать, как лучше поступить. Попробую найти врача потолковее, долгих лет жизни не обещаю, но избавить от лишних болей и замедлить процесс… можно попробовать.

Ася смотрит на меня глазами, полными слёз. Чёртов шоколад, который вынуждает меня до сих пор сидеть в этом кресле и начать действовать.