Будь моей нежностью

Вот откуда взялся этот приплод, вот почему она так спешно вышла замуж!..

Они подстроили это. Отец и человек, считавшийся моим лучшим другом, самым наглым и нечестным образом разлучили меня с моей невестой, внушив ей, что я никогда не приму её обратно.

Уверен, другого выбора ей и не оставили. Вынудили вынашивать плод, зачатый от ублюдка. Вынудили стать ублюдку женой.

За долбанный кусок бизнеса, от которого десятками лет кормились наши семьи. Который пошатнул отец Сергея, за что был исключён и повержен род Дубравиных.

И остались только две семьи. Хасановы и Тагоевы. Те, кто изначально имел полное право на ведение дел. Семьи основателей. Пока мой дед не пошёл по тонкому льду и не ввёл активы русских. Пока не свёл наши семьи с Дубравиными.

Хасан всегда был против. Чистокровные татары слишком горделивы, чтобы вести свои нелегальные дела с русскими, чтобы мыть деньги через них.

А потом дед совершил вторую ошибку. Позволил своей дочери выйти замуж за простого русского паренька Давыда Тихонова. Позволил ей рожать детей, мешая кровь. Позволил зятю взять свою фамилию. Слишком много позволил зятю, как оказалось. Потому что мой отец всегда стремился к наживе, не чувствуя меры и не видя преград.

Теперь так много складывается в неидеальную картину, и я сажусь в тачку, двигая в сторону квартиры Хасана.

С мазохистским желанием я хочу убедиться, что всё так. Что он знал, участвовал, приложил руку к тому, чтобы разрушить мою жизнь.

И после продолжительного разговора, в ходе которого подтверждаются мои наихудшие предположения, я мечтаю лишь об одном.

Если бы мой отец был сейчас жив, я бы отправился прямиком к нему.

Только для того, чтобы убить.

Но это невозможно, поэтому я отрекаюсь от семейной фамилии.

Наши дни.

Вырываюсь на свежий воздух, чувствуя, как виски сжимает железными тисками.

Как же всё-таки нелепо складывается моя жизнь, что я даже толком не могу ненавидеть ту, которая и есть причина этой нелепости! И держаться в стороне не могу. Меня, как запойного, тянет и тянет снова к ней.

Всё вышло из-под контроля, и вместо того, чтобы расставить всё по местам, я борюсь с ревностью, что разъедает меня изнутри, и разочарованием, что всё, как всегда, упирается в деньги.

Все бабы одинаковые. Я всегда знал это. Даже если им не оставляют выбора, можно сопротивляться. Можно отстаивать свою точку зрения, своё право прожить жизнь, пусть и очень короткую из-за принятого решения, но свободным человеком. Но они всегда выбирают наиболее выгодную позицию.

Моя сестра, Гузель, Элеонора, Кристина, даже моя горничная. Чего уж говорить о Мироновых, привыкших к колориту Старых Химок?!

Почему меня это так бесит, злит до невероятности? Почему мне так отчаянно хочется, чтобы раз в жизни…

— Богдан, — мне на лопатку ложится крохотная ладонь, — ты не обязан оплачивать дорогостоящее лечение для моей бабушки. Не нужно делать этого из одолжения, когда ты знаешь, что мне нечем отдавать. Больше я никогда не попрошу у тебя ни копейки, можешь не беспокоиться на этот счёт.

— Ася, тебе лучше пойти в машину и дождаться меня там.

— Я уже начинаю уставать ждать тебя, Богдан. Я ждала тебя, пока ты бегал от меня, словно от прокажённой, ждала, пока ты развлечёшься с очередной бабой на «рыбалке» перед свадьбой, ждала тебя в нашу первую брачную ночь, которую ты предпочёл провести в компании с другой женщиной, ждала, когда ты уехал следующим утром, ждала, пока меня унижали и оскорбляли в твоём доме. Я ждала твоего возвращения, я злилась, но… я скучала. — Ася обходит меня стороной, заглядывая мне в лицо. — Я ждала тебя. И вот, ты вернулся. Ты приехал ко мне. С цветами. Да я о таком даже мечтать не смела, Богдан! И знаешь, что мне обидно? То, что тебе на самом деле всё равно. Наплевать. На меня и на мои чувства тебе наплевать. Тебе даже плевать, что я целовалась с другим. В то время, как я схожу с ума от мысли, что ты нарушил своё слово и прыгнул в койку к Элеоноре, едва лишив меня девственности!

— Я знаю, что ты делаешь, Ася. Не нужно, я же тебе уже сказал, что всё оплачу.

— Да засунь ты себе эти деньги..! — она летит на меня, хватаясь за лацканы пиджака. — Ты думаешь мне твои деньги нужны? Не нужны, слышишь? Мне нужно твоё внимание! Я хочу, чтобы ты обратил на меня своё внимание! Хочу, чтобы я была для тебя не где-то между любовницами и финансовой отчётностью..! Ты обещал, Богдан, ты обещал мне, что если я буду способной ученицей, ты не станешь спать с другими женщинами… Почему ты бросил меня в нашу первую брачную ночь? Почему ушёл к другой?

Ася начинает плакать, и я в растерянности. Не уверен, что правильно понимаю посыл её речи, не знаю, как успокоить.

— Ты думаешь, я забыл кольцо в номере Элеоноры, потому что спал с ней? — уточняю я, и она кивает. — Нет, куколка. Я с ней не спал. Я довольно давно не спал ни с кем, вожделея только одну женщину. Тебя.

— Это правда?

— Да.

— Поклянись.

— Клятва на мизинчиках? Или на крови? — усмехаюсь я. — Ты можешь быть уверена, если я говорю, что это так, то это так и есть.