Будь моей нежностью

— Сложно поверить, когда она… они живут в твоём доме, Богдан. Я не могу, просто не могу, понимаешь? Не могу думать, что ты в любой момент можешь уединиться с другой женщиной…

— Сегодня же их не будет, если это то, чего ты хочешь. — перебиваю её. — Что-нибудь ещё из твоих пожеланий?

— Ну вот! Ты опять делаешь это..! — взрывается Ася новым потоком слёз. — Не нужно делать мне одолжений!

Она стучит ладошками по моей груди, и я сжимаю её руки, вынуждая прекратить. Она не причиняет мне боли, лишь вызывает какие-то странные чувства.

— Чего ты хочешь, Ася? Тебя беспокоят бабы в нашем доме? Их не будет. Тебя беспокоит здоровье бабушки? Я всё оплачу. Чего тебе ещё нужно? Внимания? Я перед тобой! На свидание тебя сводить? Завтра я свободен, просто скажи куда.

— Я хочу, чтобы ты тоже хотел этого, а не делал просто, чтобы я отстала!

— Если бы я хотел, чтобы ты отстала, я бы здесь не стоял. Странно, что ты до сих пор этого не понимаешь, куколка.

— Тогда почему тебе всё равно, что я целовалась с другим?

— Высечь бы тебя хорошенько, — медленно выдыхаю я, чувствуя, как выдержка трещит по швам. — Ещё раз скажешь об этом, и я, боюсь, не сдержусь! Ты думаешь, я не ревную? Ты думаешь, я не хочу придушить этого пацана собственными руками? Думаешь, не хочу запереть тебя дома?

— Не заметно, что хочешь! — хмыкает она. — Возможно, тебе немного неприятно…

— Немного неприятно? — со свистом вырывается из меня. — Немного неприятно мне, когда договор с поставщиками на выгодных мне условиях не удаётся заключить после первых переговоров! А ты — моя жена! Я просто в бешенстве, что какой-то малолетний сопляк хватал тебя своими лапами и посмел целовать твои губы! Я просто…

Ася виснет на моей шее и набрасывается на мои губы поцелуем, затыкая самым наглым, дерзким, но таким сладким образом.

— Наконец-то! — выдыхает она в мои губы. — Ты вернулся!

Она улыбается, в её глазах плещется умиротворение и счастье, и я улыбаюсь в ответ.

Ты ещё не поняла, куколка, как много значишь для меня? Ещё не поняла, какой властью обладаешь?

Я и тогда выменял твою жизнь на свою свободу, а теперь… и подавно. Понадобится, жизнь отдам за тебя.

24. Ася

Я останавливаюсь перед фудтраком.

— Мороженое или сладкая вата? — спрашиваю у Богдана, и он подходит сзади, упираясь подбородком в моё плечо.

— А чего ты хочешь больше?

— Я не знаю, поэтому и спрашиваю твоего совета.

— Смешная ты, куколка, — его усмешка обжигает шею. — Если я не знаю, чего выбрать, значит, это не очень-то мне и нужно. А если не нужно, то зачем вообще выбирать?

— Нет, Богдан, ты не прав. Я люблю мороженое, но и сладкую вату я тоже люблю. А как можно выбрать между тем, что ты любишь, и тем, что ты тоже любишь?

— Взять и то, и другое, — предлагает он.

Я напрягаюсь, моментально вспоминая про Элеонору и других женщин.

— Пожалуй, я остановлюсь на чём-то одном. Пусть это будет…

— Сахарная вата, — Богдан угадывает мою мысль, и я чуть наклоняю голову вбок и трусь щекой о его лоб.

Пока я наблюдаю, как тонкие розовые нити скручиваются в огромный кокон вокруг палочки, успеваю обдумать столько всего!

Например, как вчера Богдан отправил меня в спальню, а сам остался внизу, чтобы сообщить домашним последние известия.

Да, он сдержал слово. Я до последнего не верила, но, когда я спустилась к ужину, «помощниц» моего мужа в доме уже не наблюдалось. Как и не наблюдалось их вещичек, обуви и так далее.

А вместе с ними пропало настроение Рашиды Давыдовны.

Я же… ликовала.

Очень-очень, но в самой глубине души.

На моём лице не дрогнул ни единый мускул, когда моя свекровь поинтересовалась у своего сына:

— Где эти приживалки? Ужин давно подали, а их где-то носит.

— Они получили расчёт и больше не живут в этом доме, мама, — раздражённо ответил Богдан и почему-то накрыл мою руку своей ладонью.

Рашида Давыдовна бросила выразительный взгляд на этот жест и вскочила из-за стола.

— Богдан, можно тебя на пару слов?

— Не сейчас, Рашида, — отозвался тихо он.

— Сейчас, Богдан.

— Я же сказал, не сейчас! — мужчина отпустил мою руку и со звоном ударил по столу. — Вы, кажется, стали забывать, что это мой дом, и я никому не позволю нарушать правила. Ты, Рашида, можешь вернуться к приёму пищи или покинуть нас и дождаться меня в кабинете.

И его сестра пулей вылетела из столовой.

В отличие от неё, мать Богдана равнодушно взирала на меня остаток вечера, пока я, извинившись, не покинула их и не скрылась в своей комнате.

Меня трясло. От осознания, что Тихонов пошёл у меня на поводу, что отослал любовниц из дома и я могу не думать и не гадать, в каком закутке он трахает Элеонору, моё сердце трепыхалось в груди, словно целая сотня бабочек заполонила его и теперь пыталась поднять меня высоко над землёй.

В тот момент больше, чем когда-либо ранее, я верила, что он сдержит своё слово и прекратит посещать свою любовницу, остановив свой выбор на мне.

Ночью Богдан пришёл в мою спальню с весьма очевидными намерениями, и я испугалась, что он пожалеет о том, что избавился от своих «помощниц», ведь у меня критические дни.

— Живот болит? — уточнил он, внимательно приглядываясь ко мне.