Будни Снежной бабы

– Давайте по старинке, с салатами, – вмешалась Любава, – я форель и спаржу люблю, но когда вот это все настрогаешь, чувство, что мама подарок утром под елку положит…

Мама Валечка, где же ты, может, покажешься дочке хотя бы еще разок? В честь праздника?

– А где елка? – спросила Галя. – Игрушки я привезла.

Попугай, сидящий на плече Розы, вдруг вытянул хохолок и заорал. В ответ ему засигналил на улице джип Вольника, Галя кинулась к окну.

– Застрял, – сказала она.

Роза сунула в рот кусок колбасы и тоже встала смотреть, как Вольник тащит из джипа упирающуюся пушистую сосну.

Любава, воспользовавшись случаем, резво покрошила в оливье еще одно яйцо. Потом присмотрелась к Розе: давно она не видела, чтобы на смуглом скуластом лице цвел румянец.

Но Роза умела держать себя в руках: когда она вернулась к столу, румянца как ни бывало.

Галя побежала встречать сосну, впустив в кухню клубы снежной пыли.

Во дворе слышались голоса: разбирались, куда поставить, как украсить.

– Горшков еще приедет, – сказала Роза, – и можно будет начинать. Мясо он обещал нажарить, мангал привезет. Давай тару под салаты, попру на улицу…

– Роза, – тихо сказала Любава, – секретничаешь?

Роза нахмурилась.

– Нет, – ответила она, – я от тебя ничего не прячу, не думай.

– К тебе Лешка подкатил?

Роза плотно сжала губы и ответила не сразу.

– Мне за тобой присматривать надо, – нехотя ответила она, – не до шур-мур. А то поперлась мадамка без меня в детский дом под елку плясать и в обморок там грохнулась. А все почему? Потому что меня не позвала. Я бы тому козлу кроличьему отшибла рога лопатой. И поехали бы мы домой пить чай с конфетами.

Любава закрыла глаза и прижалась в теплому Розкиному боку. Так, с закрытыми глазами, под светом домашнего абажура и окруженная знакомыми запахами соленых огурчиков, ветчины и мандаринов, она вдруг подумала: «Мама».

И стало легче, намного легче, словно вынули из сердца тупую иглу.

Роза зашевелилась, неловко обняла Любаву одной рукой.

– Мама, – пропищала Любава и залилась слезами.

– А ну, – Роза вытерла ей лицо краем своей праздничной блузки.

– Не надо из-за меня отказывать Лешке, – прорыдавшись, попросила Любава. – Я же не маленькая…

– Не сморкайся в блузку! И советы не раздавай. Сама разберусь. Смотри, Горшков приехал на Галькином корыте. Надеюсь, мясо не забыл.

Веселый Толик Горшков не только не забыл мясо, он привез сверх обещанного три бутылки шампанского и целый пакет свертков из подарочной бумаги, аккуратно подписанных ручкой.

Это были подарки, и Вольник, который не привез ничего, кроме елки, глубоко задумался, потом уселся в машину и куда-то укатил.

Во дворе, покрытом серебряно-синим снегом, поставили стол и лавки, накрытые старыми тулупами и пледами.

Толик соорудил мангал и тихонько ворошил созревающие угли, запуская в темноту легкие красные искры. Галя Весенняя обнимала его со спины, с блаженным выражением на нежном русалочьем лице. Белая меховая шапочка покрывалась снегом, воротник ее пальтишка тоже, но она не шевелилась, словно спящая, и видела, судя по улыбке, самые нежные и красивые сны.

Любава, присевшая на лавку со стаканчиком чая, наблюдала за ней без зависти, но с грустью: ведь могла бы и она, Любава, не торчать тут как баба на чайнике, в гордом одиночестве, а тоже обнимать своего мужчину – ей представился Виктор, запах его кожи, нажим губ в поцелуе, и под ногами открылся водоворот, уносящий в легкое головокружение… Или это просто завьюжило?

Возникло другое видение: рыжеволосая Фаина в бриллиантах, словно Медной горы Хозяйка, швыряет драгоценные камни под ноги Любаве и хохочет.

Любава тряхнула головой, видение рассыпалось на искры, а хохочет, оказывается, Галя.

К маленькому домику Любавы близилась полночь.

Черное небо в белых хлопьях снега поднималось все выше. Толик приготовил первую порцию шашлыка, от него валил пар. Роза жевала-жевала и одобрила наконец:

– Умеешь, – сказала она. – Хотя мой папа лучше делал.

– Папы всегда лучше делают, – сказал Толик, – и мамы, конечно же. А мы так, бледное подобие, призраки их блинов, холодцов и прочих разносолов.

– А ты философ, – сказала Любава. – Я тогда призрак винегрета. Мама делала его таким, каким я больше никогда его не пробовала.

– Я утка, – подала голос Роза, – утка с яблоками…

– Вареник с картошкой, – представилась Галя и вдруг засмущалась, – тьфу, вареник какой-то.

Толик прижал ее к себе и поцеловал в кончик носа.

– Пора наливать, – сказал он, взглянув на экран мобильного, – скоро Новый Год.

– Алексея нет, – отметила Роза, – нехорошо без него.

Леха Вольник ворвался во двор в сбитой на ухо бороде деда мороза и с огромной картонной коробкой в руках.

– Хо-хо-хо, – заорал он, – наливай, друг! У Санты тут дело!

– Салюты!!! – завопила Любава и понеслась к коробке, ног не чуя. – Лешка, волшебник!

Коробку окружили, рассмотрели, распаковали, и Вольник, взявшись за роль пиротехника, унес ее подальше, к забору.

– Полночь! – закричала Галя. – Берите стаканы, быстро! Все загадываем желания!

Лешка поджег фитили и побежал по сугробам обратно. Ему вручили стакан с шампанским, и тут грянуло.

С Новым Годом! С Новым Счастьем!