Бунич Игорь – В центре чертовщины

Аббат Спарроу — психопат, а если приплюсовать сюда ещё и меня, то всё становится на

свои места.

Однако возникал вопрос: как мог Лозер за те немногие часы, что оставались в его

распоряжении, учитывая относительно небольшое количество людей, которое он имел,

выгрузить и спрятать в катакомбах шестьсот тонн золота. С этой точки зрения, шахты в

морском дне выглядели более перспективно. После их осмотра и после того, как Окс

закончит своё дело, безусловно, на многое прольётся свет.

Мы не выдержали и позвонили в монастырь. К телефону подошёл какой-то лейтенант

Стилл, коротко ответил: “Идёт бой”, потом извинился и дал отбой. И только тогда мы с Лу

почувствовали, что смертельно устали, и отправились в отель несколько часов поспать.

Спал я очень беспокойно. Мне снились катакомбы, выстрелы, грохочущие в

лабиринте. Я слышал чьи-то крики, из темноты всплывало бледное и искажённое лицо

Элен. Я видел Элен, идущей впереди меня по одному из коридоров. Я кричал ей, бежал за

ней, но она уходила всё дальше и дальше. Я так измучился, продираясь через эти

кошмары, что был искренне благодарен Джорджу, когда он меня растолкал.

Звонили из контрразведки. Блюммен уже доставлен туда. Однако по дороге мы не

удержались и завернули в штаб полка “рейнджеров”, в который входит батальон Окса. Окс

поддерживал со своим командованием постоянную радиосвязь. Дежурный по полку сидел

на своём месте со скучающим лицом, лениво листая какой-то порнографический журнал.

— Что нового у Окса? — поинтересовались мы.

Дежурный, не меняя выражения лица, отложил в сторону журнал с порнографией и

вытащил журнал входящих радиограмм.

— Сведения часовой давности, — зевнул он, даже не выяснив, кто мы такие, — вас

устроят?

Часовой давности, это значит на двадцать два часа. Это всё же лучше, чем ничего.

Дежурный протянул нам журнал, где было записано:

“22.05. Продвижение вперёд крайне затруднено специфичностью местности.

Выясняю точно район, занятый противником, и его численность. Одна рота охраняет

известные выходы из катакомб, Танки развёрнуты вдоль дороги на случай возможной

попытки противника к прорыву. Потери: трое раненых. Окс”.

Старина Окс всё-таки уточнил танкистам их задачу.

— А нет ли чего посвежее, — спросил Лу.

Дежурный пожал плечами:

— У командира полка, может быть, и есть. Докладывают-то ему, а не мне. Хотите

пройти к нему? Я доложу.

Мы поблагодарили и отказались. В конце концов, если произойдёт что-то важное,

нам не придётся гоняться за новостями. С этими новостями начнут гоняться за нами.

— Как было замечено, — философски проговорил Джордж, — самая лучшая новость

это отсутствие каких-либо новостей.

И мы отправились в контрразведку пятой армии для беседы с штурмфюрером

Блюмменом.

Он оказался хрупким молодым человеком невысокого роста, заросшим длинными

светлыми волосами. Он выглядел аккуратным, подтянутым. Его лицо выражало скорее

хитрость, чем ум, и всем своим видом он напоминал карточного джокера. Он сидел

напротив нас, на лице рисовалась полная готовность отвечать на любые вопросы. В глазах

виделась настороженность пополам с непонятной насмешкой.

Я листал его дело. Родился 3 мая 1919 года в Гамбурге. Сын рабочего, окончил

радиотехническую школу. Работал в каком-то исследовательском институте, связанном с

военно-морским флотом. От службы в армии был освобождён по здоровью. Однако,

будучи активным членом гитлерюгенда, добровольно вступил в СС, и тут его таланты

полностью раскрылись. Блюммен оказался своего рода оперативным самородком. Я знал

некоторые кодовые названия операций, которые перечислялись в его послужном списке.

Все они поражали простотой замысла, дерзостью выполнения и, главное, неожиданностью

сценария.

Из его личного дела, в частности, вытекало, что, если бы в своё время командование,

закрыв глаза на непредставительный вид и низкое звание Блюммена, прислушалось к его

рекомендациям, запасы тяжёлой воды никогда бы не были эвакуированы из Франции в

Англию. Просто изумительно! А в графе “увлечения” коротко — любит играть на

барабане.

— Если бы вам, Блюммен. пришлось начинать всё сначала, — спросил я, — вы бы,

наверное, предпочли стать ударником в каком-нибудь джаз-оркестре?

Он усмехнулся.

— Нет. Джаз — это американское дело. Мы, немцы, в этом только подражатели. У

меня никогда не было мысли стать профессиональным музыкантом. Просто мы с

приятелями иногда подрабатывали, играя в кабачках.

— Именно в одном из таких кабачков, — поинтересовался Джордж, — на вас и

обратил внимание Гуго Ранч, предложив для начала стать осведомителем гестапо. Не так

ли?