Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

Бак был повреждён осколком одной из гранат, пробившим метал обшивки, а затем и сам бак — опять же на излёте. Как только не полыхнула моя «Нива»! И когда Серёга поджигал «Жигуль» не вспыхнула оставленная дырявым баком бензиновая дорожка! Видать, осколок тогда ещё торчал из дыры, затыкая собою пробитую брешь. Бак заделали, вкрутив в дыру железный винт, и обмазав его холодной сваркой, которая была с собой в инструментах. Из «Опеля» слили остатки топлива, — литров десять, перелили его в «Ниву». Затем принялись за ремонт радиатора — повезло, что пуля попала не в охлаждающую сетку из томпака, а в корпус, сделанный из листовой меди. Опять же, когда-то предыдущий владелец этой машины, менял радиатор — поскольку на «Нивы» этого года выпуска с завода радиаторы ставили в пластиковом корпусе. Сама пулька торчала тут как тут, затыкая своим деформированным тельцем, пробитую ею же дыру. Радиатор заделали тем же клеем-сваркой, таким же образом — с помощью болта. Вместо антифриза долили обычную воду. Повезло, что пуля пробила покрышку с одной стороны — и та попросту не лопнула на полной скорости. Случись такому быть, машина бы неминуемо перевернулась, что на такой огромной для «Нивы» скорости было бы чревато для нас неприятными последствиями. Осколочные и пулевые вмятины в кузове, оголившие металл, я заляпал шпаклёвкой, добавив в неё побольше отвердителя. После того, как шпатлёвка застыла, слегка выровнял её наждачной бумагой, и закрасил зелёной краской из баллона, которая, — как и шпатлёвка, — валялась без дела в багажнике уже долгое время, после какого-то небольшого косметического ремонта. Теперь пулевых дыр совсем невидно. Трещины на стекле — пусть и не сильные, на «Ниве» — дело обычное. Как ни как — джип, точнее, паркетник, по утверждения одного моего друга — первый в мире. На таких машинах люди отдыхают экстремально, всякое случается — то ветка упадёт, то ещё чего. В общем вопросов и подозрений, со стороны органов, вызвать это не должно. Правую дверь мы вычистили от осколков — похоже, что стекло просто открыто, полностью. А на ночь можно будет обернуть пакет, зафиксировать его — захлопнув дверцу. Пакет зажмётся между уплотнителем и дверью: дождь не пропустит, тепло не выпустит. Поковырявшись в салоне «Опеля», нам с Серёгой удалось обнаружить под обивкой двери пакет с двадцатью тысячами рублей, заботливо перекрученных резинкой. Видать, на случай возил, откупится, если что. В нише под сидением лежал обёрнутый пакетом в несколько слоёв кулёк. Серёга, проводивший обыск, ткнул в пакет ножом, и на капот посыпалась мелко измельчённая высушенная трава.

— Анаша! — сказал он, хотя это и так было понятно.

Кулёк был довольно большим, размером с две приложенные друг к другу пачки сигарет; Серёга вопросительно посмотрел на меня.

— Нет! — ответил я, на немой вопрос.

— Я тоже! — сказал Серёга. — А этот, как его, Левинц «пыхает»?

— Да, как паровоз!

Продолжив обыск машины, в багажнике, под обивкой, нашли иностранный револьвер без патронов, который Серёга, покрутив в руках, небрежно бросил в багажник, захлопнув затем его крышку. Он достал из-под машины канистру с «надоенным» бензином, которого в ней было всего литра четыре. Я громко свистнул — это был условный сигнал к сбору, для Бориса и девчонок. Через некоторое время послышался звонкий девичий смех, затем раскатистый гогот Бориса. Затем смех стал громче, к нему присовокупились звуки сотрясающихся и стукающихся друг о друга бутылок. Потом появилась и сама компания. Они были навеселе — это стало понятно, по совсем не уместному при сложившихся обстоятельствах смеху. Борис с девушками подошли к машинам, спортивная сумка в руках Левинца с грохотом стеклотары опустилась на землю. Он заметил лежащий на поцарапанном капоте «Опеля» кулёк с наркотиком, и заботливо согнав с капота просыпанную траву в ладонь, убрал кулёк к себе в карман. Подлатав «Ниву» мы решили, не дожидаясь ночи, отправляться в путь. Серёга воспользовался «надоем», и облил бензином салон «Опеля». Воспламенитель с замедлением в пятнадцать минут он сделал из нескольких сигарет, оторвав фильтры и скрутив их в один длинный табачный фитиль. Уложил он этот фитиль на деревянной рейке, положенной на пропитанное бензином сидение. Рейку на конце обсыпал порохом, извлечённым из нескольких разобранных патронов 12 калибра. Аккуратно подпалив сигарету, он прыгнул в «Ниву», которая тут же сорвалась с места и, пыля по полю, мы направилась в сторону дороги. Пыль, подсохшая на солнце, залетала в разбитое окно, и находиться в тесном для пятерых человек салоне, стало просто невыносимо. Машина мягко, но довольно сильно качалась на буграх — чувствовался сильный перегруз. Серёга сидел на заднем сидении, за разбитым окном. Рядом сидели девушки. Борис, как самый плотный по телосложению, сидел на переднем пассажирском, он покрылся слоем испарины, на которую налипала пыль.

— Пацаны, я так больше не могу! — не выдержал он.

— Хочешь, пешком иди! — предложил я. — А мы тебя у дороги подождём!

— Симак! — взмолился Левинц. — Останови, дай воздуха глотнуть!