Буря Жнеца. Том 2

Тот взмахнул рукой – и колеблющийся свет фонаря вдруг прекратил колебаться. Все вокруг застыло, причем Брутен Трана вряд ли смог бы объяснить, в чем именно это заключается, – в конце концов, ничего же не изменилось? И тем не менее в глубине души он каким-то образом понимал, что песчинки, о которых говорил Кастет, – это само время, его движение, его бесконечный поток. Кастет только что остановил время, просто махнув рукой.

Во всяком случае, внутри этого зала. Не во всем же мире? Хотя…

Кильмандарос с довольной ухмылкой откинулась назад, ее маленькие глазки уставились на Брутена Трану.

– Понимаю, – кивнула она. – Дом его предвидел.

– Для Азатов мы не более чем мелькающие сновидения, – согласился Кастет. – Однако пусть даже наше скорбное существование в некотором смысле и представляет собой всего лишь краткую мысль, кое на что мы можем пригодиться.

– От некоторых пользы больше, чем от других, – пренебрежительно откликнулась Кильмандарос. – Этот тисте эдур, – она махнула огромной, покрытой шрамами рукой в его сторону, – годится мало на что, с какой стороны ни посмотри.

– Азаты видят в каждом из нас то, матушка, чего мы сами увидеть не способны. Быть может, и во всех нас вместе.

Та недовольно фыркнула.

– По-твоему, это дом меня отпустил? Это лишь показывает, как ты наивен, Кастет. Даже Азатам вечно меня не удержать.

– Удивительно, что он вообще тебя удерживал, – заметил Кастет. Брутен Трана осознал, что разговор между этой парочкой катится сейчас по привычной, глубокой колее.

– Этого никогда бы не случилось, – очень тихо сказала Кильмандарос, – если бы он меня не предал…

– Полно, матушка. Я не пылаю особой любовью к Аномандру Пурейку, но давай будем справедливы. Он тебя не предавал. Если быть точным, это ты ударила ему в спину…

– Чтобы упредить его собственное предательство!

– Аномандр всегда держит слово, матушка. Никогда его не нарушал и никогда не нарушит.

– Скажи об этом Оссерку!

– Который тоже имел привычку «упреждать» неизбежные предательства Аномандра?

– А Драконус?

– А что Драконус, матушка?

Кильмандарос что-то проворчала в ответ, но так тихо, что Брутен Трана не расслышал ее слов.

– Наш гость из тисте эдур ищет место Имен, – сказал Кастет.

Брутен Трана встрепенулся. Ну конечно! Это правда – причем он сам о ней понятия не имел до этих негромких слов Кастета. Место Имен. Имен богов.

– Значит, что-то произойдет, – откликнулась Кильмандарос, возбужденно ерзая, ее взгляд раз за разом возвращался к разбросанным по полу костяшкам. – Значит, ему нужно запомнить этот дом. Запомнить дорогу сюда – шаг за шагом, иначе ему предстоит вечно блуждать. И вместе с ним останутся навеки потерянными – так же, как и сейчас, – имена всех забытых богов.

– Его дух силен, – ответил Кастет, потом с улыбкой повернулся к Брутен Тране. – Твой дух силен. Прости меня – мы часто напрочь забываем о внешнем мире, даже в тех редких случаях, как сейчас, когда внешний мир сам сюда заявляется.

Тисте эдур пожал плечами. Голова его кружилась. Место Имен.

– Что я там найду? – спросил он.

– Он уже не помнит, – пробормотала Кильмандарос.

– Дорогу, – ответил Кастет. – И не только ее. Но когда все закончится – для тебя, в том месте, – ты должен вспомнить дорогу, Брутен Трана, и пройти по ней без единой крупицы сомнения.

– Но, Кастет, за всю мою жизнь не было еще ни одной дороги, по которой я шагал бы без крупицы сомнения – да и хорошо еще, если только крупицы…

– Как это ни удивительно для потомка Скабандари, – вмешалась Кильмандарос.

– Я должен опять привести песчинки в движение, – неожиданно объявил Кастет. – Течение реки… матушка, костяшки снова требуют твоего внимания.

Выругавшись на каком-то незнакомом языке, она опять нагнулась и сощурилась над костяшками.

– Я ведь уже нашла, – забормотала она. – Почти нашла… была совсем рядом… так близко…

По залу разнесся негромкий звон.

Кулак снова обрушился на возвышение, на этот раз казалось, что эхо от удара никогда не утихнет.

Повинуясь незаметному сигналу Кастета, Брутен Трана осушил свой кубок – вино оказалось очень хорошим – и поставил его на мраморный столик.

Настала пора уходить.

Кастет проводил Брутена Трану в коридор. Бросив последний взгляд на зал, тисте эдур увидел Кильмандарос, которая, упершись в колени ладонями, сверлила его чуть поблескивающими глазками, похожими на две затерянные в небесах одинокие, умирающие звезды. Похолодев до мозга костей, Брутен Трана отвел глаза и последовал за сыном Кильмандарос дальше, к входной двери.

На пороге он на мгновение задержался, вглядываясь Кастету в лицо:

– В той игре, в которую вы играете, – скажи мне, этот порядок действительно существует?

Брови его собеседника поползли вверх.

– В расположении костей? Да будь я проклят, если знаю ответ. – Потом он вдруг улыбнулся. – Только наша порода тем и славится, что обожает порядок.

– Даже несуществующий?

– А он что, не существует? – Улыбка сделалась заговорщической. – Иди, Брутен Трана, и не сбивайся с дороги. Ни в коем случае не сбивайся.

Тисте эдур шагнул на брусчатку.