Чада, домочадцы и исчадия

Я от этих слов аж вскинулась, вспомнив статную, фигуристую красавицу. Значит, всё-таки Василиса? Жаль… Зря она, зря. Проявила бы терпения чуть больше — и, глядишь, я сама бы ей свое место оставила. А она… Поспешила, злодейства творить принялась — и теперь я костьми лягу, но ей Урочище не уступлю!

А Иван продолжал рассказ:

— Матушку ее тогда в княжьи ведьмы пожаловали, а с матушкой и Василиса в палаты княжеские пришла. Как сейчас помню: идет девица — а вокруг нее солнце ярче становится… На нее-то многие заглядывались, иные и присвататься пробовали — да только матушка ее всем отказывала, женихов с порога метлой гнала. Для иной судьбы дочь растила, для ведовской. Во мне в ту пору сила открылась, вот и попросил батюшка Варвару Веденеевну поучить отпрыска уму-разуму, чтобы сам по дурости да малолетству не убился, да никого другого не убил. Зелен я тогда был, в женихи взрослой девице не годился. И Василиса, хоть и горазда была парням головы кружить, со мною крепче чем с прочими дружила. Позже я на службу княжью подался, а как вернулся — не нашел уже ее в княжьем тереме: вышла моя зазноба замуж. Сказывают, тетка Варвара крепко против того брака была, да только тесно моей Василисе рядом с матушкой было, вот и упорхнула из родного гнезда, и мужа по себе выбрала, колдуна из наивятших, тетке Варваре и осталось только зубами скрипнуть да смириться. Вот тогда-то взметнулось во мне ретивое: понял я, что всё это время надеялся я, что дождется моя краса, пока я отслужу да в силу войду, а как ворочусь в Войков — так и свадьбу сыграем. На Василису, впрочем, и тогда зла не держал: она мне ничего не обещала, а что я себе придумал — так то не её вина… Она о том и знать не знала, и ведать не ведала. Жила себе с мужем, в княжьи палаты порой наведывалась — мать навещала.

Я взглянула на Ивана искоса — и промолчала. Ну-ну. Если я права… Вернее, если прав сам Иван, в той части, где говорил, что Василиса действительно была “парням головы кружить горазда”, то его утверждение о том, что она о чувствах своего друга-приятеля знать не знала, видится мне очень сомнительным.

Но это, во-первых, не мое дело, а во-вторых — за давностью лет недоказуемо.

— Не сказать, чтобы я так уж тосковал: других дел изрядно было. Жил себе да радовался — только вот семьей так и не обзавелся: всё как-то недосуг было, да и не глянулся никто так, чтобы к сердцу прикипела. У Василисы же, между тем, семейная жизнь тоже не задалась, и от мужа она воротилась к матушке. Что?

Это он не сам по себе запнулся, это он на мое удивление затылком среагировал.

— А у вас разве разводы есть? — осторожно уточнила я.

— Что?..

— Ну, разводы. Когда муж с женой развязывают узы брака!

Иван усмехнулся, повертел в пальцах травинку:

— Нет, у обычных людей нет. Но ведьму разве ж кто удержит?

— Воротиться-то воротилась, но вот ведь какое дело: уживаться им вместе тяжко стало. Василисе и до замужества под матушкиной рукой невмоготу оставаться было, да только тогда тетка Варвара к дочернему девичьему норову снисходительна была. А как кончилось девичество — так и снисхождение у Варвары кончилось. Двум вошедшим в силу ведьмам рядом не ужиться. Душно. А допрежь всего — место в княжьих палатах только одной было, и уступать его тетка Варвара не собиралась… Ты не думай, Премудрая, это не я такой умный да приметливый — Василиса сама мне всё рассказала, когда помощи просить стала. Ну… почти всё. Рассказала, и попросила помочь ей в Урочище ведьмовском осесть. Я тогда, было дело, подумал, что уходит она оттого, что матушке вредить не хочет. А ждать… ведьмы живут долго и стареют медленно — тебе ли, Премудрая, не знать.

Ну, вообще-то, как раз мне — и не знать, чего уж там, будем честны. Я о таких вещах не только не знала, но и вообще не задумывалась. Хотя, если уж на то пошло, была бы весьма рада привезти в свой мир подобный сувенир — так сказать, на долгую добрую память.

— И ты согласился помочь бывшей зазнобе.

Потому что, по всему выходит — не такая уж она и бывшая.

— И я согласился, — невесело подтвердил Иван, боярский сын. — Зазорным не посчитал. Дело благое: и наставнице бывшей удружить, не допустить раздора промеж нею и дочерью ее, и князю сослужить две службы разом. В первую голову, от ведовской распри стольный град уберечь, а в другой черед — посадить в одном из Урочищ благосклонную к княжеству ведьму. И всем хорошо выйдет…

— Угу, — поддакнула я.

Из чистой вредности.

Потому что резоны Ивана, на самом деле, были мне вполне понятны: отвести магическую бомбу от родного стольного града в глушь подальше, услужить князю — а там, глядишь, и возлюбленная наконец-то разглядит и оценит, какое ей золото досталось.

И правда — всем хорошо!

Кроме меня.

Но кого в этих раскладах волновала бы я?

— Василиса собиралась долго, а потом вдруг заспешила, так что в один день поднялись мы с ней на крыло, да в Темнолесье и подались. Я думал, на заставе княжеской постоем встанем, ан нет: сыскалась у Василисы то ли подруга, то ли знакомая на лесной заимке, что как раз промеж двух урочищ угнездилась. Там она приюта и попросила.