Чайковский

"Во имя от­ца и сы­на и свя­то­го ду­ха, аминь. Я, не имея род­ных, в слу­чае мо­ей смер­ти, за­ве­щаю в лу­бенс­кую со­борную цер­ковь сто чер­вон­ных, да в пи­ря­тинс­кую зам­ковскую пятьде­сят, а ос­тальное все мое име­ние дви­жи­мое и нед­ви­жи­мое от­даю в веч­ность и бес­по­во­рот­ность прие­мышу мо­ему Гер­ци­ку за его по­лез­ные мо­ей осо­бе служ­бы, с тем что­бы он кор­мил до смер­ти Га­дю­ку и налив­ал для не­го еже­год­но боч­ку на­лив­ки из слив, куп­лен­ных по воль­ным це­нам в мес­теч­ке Чер­ну­хах.

Року NN

Славного вой­ска За­по­рожс­ко­го пол­ка лу­бенс­ко­го пол­ковник ме­ся­ца и чис­ла NN Иван NN…"

Священник сло­жил бу­ма­гу и пок­ло­нил­ся Гер­ци­ку; все стар­ши­ны то­же ста­ли ему кла­няться и позд­рав­лять с на­следством; да­же са­мые злые не­доб­ро­же­ла­те­ли Гер­ци­ка при­ят­но разг­ла­жи­ва­ли усы и оск­лаб­ля­лись пе­ред ним.

- А о ко­не ни­че­го не ска­за­но? - спро­сил сот­ник.

- И о ружье?. И о са­по­гах?.. - го­во­ри­ли стар­ши­ны.

- Что ска­за­но, то свя­то, - смир­но от­ве­чал Гер­цик, - я не отоп­русь; ска­зал по­кой­ник - бе­ри­те; хоть оно и мне при­надлежит, а бе­ри­те, я не хо­чу пе­ре­чить.

- Честный че­ло­век этот Гер­цик! - го­во­ри­ли стар­ши­ны меж­ду со­бою

- Нет! - ска­зал Гер­цик твер­дым го­ло­сом. - Не хо­чу я на­следства. У пол­ков­ни­ка ос­та­лась дочь: она нас­лед­ни­ца; вот вам чест­ный за­по­ро­жец; он при­ехал с пок­ло­ном от нее; ей сле­ду­ет, а не мне…

- Нет, нет! - зак­ри­ча­ли сот­ник и стар­ши­ны. - Име­ни ее нет в ду­хов­ной, он ее из­рек­ся: она уш­ла от не­го…

- Может быть, по­кой­ный не знал, жи­ва ли она, - за­ме­тил Гер­цик.

- Вот ду­рень! - вор­чал, об­ра­тясь к то­ва­ри­щам, сот­ник, ко­торому, как вид­но, очень хо­те­лось си­во­го ко­ня.

- Говорил ты, доб­рый че­ло­век, по­кой­но­му пол­ков­ни­ку, что его дочь жи­ва, и точ­но это прав­да? - спро­сил Касьяна свя­щен­ник.

- Говорил, сей­час как при­ехал го­во­рил пол­ков­ни­ку; а его доч­ка и те­перь у ме­ня жи­вет на зи­мов­ни­ке…

- А это за­ве­ща­ние пи­са­но вче­ра, - ска­зал свя­щен­ник, - зна­чит, он с умыс­лом умол­чал о до­че­ри, хоть и знал, что жи­ва она; зна­чит, он уст­ра­нил ее от пос­лед­ней сво­ей во­ли, и ты, Гер­цик, не сме­ешь от­ка­зы­ваться от ис­пол­не­ния во­ли уми­ра­юще­го, дол­жен при­нять все его зем­ные бла­га и ста­раться о при­об­ре­те­нии та­ко­вых же на не­бе.

- Не смею вам пе­ре­чить, - от­ве­чал Гер­цик, сми­рен­но кла­няясь.

Старшины по­лу­чи­ли по­дар­ки, наз­на­чен­ные им по сло­весному при­ка­за­нию пол­ков­ни­ка. Пол­ков­ни­ка похорони­ли ­при гро­ме пу­шек, зву­ке труб и мел­ко­го ру­жейного ог­ня, и к ве­че­ру вся знать пи­ро­ва­ла у но­во­го своег­о то­ва­ри­ща по бо­гатст­ву, у Гер­ци­ка. За ужи­ном спер­ва пи­ли печальн­ые куб­ки за упо­кой ду­ши по­кой­но­го и пе­ли веч­ную па­мять, по­том на­ча­ли пить здо­ровье Гер­ци­ка, по­том сот­ни­ка и стар­шин, зак­ри­ча­ли "ура", за­пе­ли мно­гие ле­та и пе­ред све­том ра­зош­лись очень до­вольные со­бою.

Когда ра­зош­лись гос­ти, Гер­цик при­шел в пол­ков­ничью опо­чи­вальню - она те­перь сде­ла­лась его ком­на­тою, - весе­ло про­шел по ней нес­колько раз, по­ти­рая ру­ки, стран­но улы­ба­ясь, и сел на кро­вать, на ко­то­рой в прош­лую ночь ле­жал уми­рав­ший пол­ков­ник. Гер­цик за­ду­мал­ся и вдруг вздрог­нул, быст­ро вско­чил на но­ги и; под­няв ко­вер, тре­вожно пос­мот­рел под кро­вать: там ни­че­го не бы­ло. "Ду­рак!" - про­шеп­тал Гер­цик, сел и опять за­ду­мал­ся Ли­цо его сде­ла­лось страш­но, бо­лез­нен­ная дрожь про­бе­га­ла по нем, по­рою гу­бы его су­до­рож­но иск­рив­ля­лись - бог ве­да­ет, от злой улыб­ки или тяж­кой бо­ли сер­деч­но­го стра­да­ния.

Уже бы­ло ут­ро, а Гер­цик все еще си­дел на кро­ва­ти, за­думчивый, пе­чальный, спус­тя го­ло­ву на ру­ки, упер­тые в ко­ле­ни, и только тог­да под­нял ее, ког­да скрип­ну­ла дверь и на по­ро­ге по­ка­зал­ся Касьян. Вид­но бы­ло по одеж­де, что за­по­ро­жец со­би­ра­ет­ся в до­ро­гу.

- Ты, Касьян? - спро­сил Гер­цик.

- Уже не кто дру­гой, - от­ве­чал за­по­ро­жец, - про­щай; я сей­час еду.

- Куда?

- К се­бе на зи­мов­ник. Тут мне не­че­го де­лать.

- Погоди, Касьян; по­гу­ляй с на­ми.

- Спасибо. Не ве­се­ло мне, да и те­бе, как вид­но, не очень ве­се­ло.

- Правда твоя, Касьян; сей­час вид­но ум­но­го че­ло­ве­ка: не ве­се­ло мне, я ли­шил­ся бла­го­де­те­ля, а тут еще по­кой­ник оби­дел бед­ную свою доч­ку: ви­дит бог, Касьян, как мне жаль ее и ее му­жа! Ты сам слы­шал, как я от­ка­зы­вал­ся… что ж де­лать; ра­да при­су­ди­ла: нельзя, го­во­рят, пе­ре­ме­нить за­вещания: во­ля по­кой­ни­ка, го­во­рят, свя­та.

- Не сол­гу, слы­шал.