Чайковский

Было лю­бо смот­реть на Гер­ци­ка и Чай­ковс­ко­го, ког­да они ут­ром вы­еха­ли вдво­ем на охо­ту. Ма­ри­на еще спа­ла; ста­рый Касьян в на­гольном ту­лу­пе про­во­дил их за во­ро­та, пов­то­ряя раз­ные охот­ничьи нас­тав­ле­ния. Ве­се­ло еха­ли они ря­дом ру­ка об ру­ку, как род­ные братья, сме­ялись, раз­говаривали, вспо­ми­на­ли про­шед­шее… Ког­да зи­мов­ник скрыл­ся со­вер­шен­но из ви­ду, Гер­цик пус­тил сво­его ястре­ба на стре­пе­та: яст­реб сра­зу убил не­по­во­рот­ли­во­го сопер­ника, стре­пет упал на пес­ча­ную по­ля­ну, по­рос­шую мел­ким бурьяном; охот­ни­ки подс­ка­ка­ли к ди­чи, слез­ли с ло­ша­дей.

- Славная шту­ка! - го­во­рил Чай­ковс­кий, под­ки­ды­вая на од­ной ру­ке стре­пе­та.

- Это ли охо­та! - от­ве­чал Гер­цик. - Стре­пе­та ло­вить - про­сто брать мя­со ру­ка­ми.

- Правда; вот ес­ли б жу­равль, на­те­ши­лись бы.

- Да, пос­мот­ри, не жу­равль ли это?

- Где?

- Вон вы­со­ко-вы­со­ко, буд­то чер­ная точ­ка в не­бе, пря­мо над тво­ей го­ло­вой.

Чайковский под­нял го­ло­ву, прис­тально гля­дя в си­нее не­бо. Гер­цик, не сво­дя глаз с Алек­сея, быст­ро при­сел, опу­стил до зем­ли ру­ку, зах­ва­тил горсть пес­ку и - жа­лоб­но вскрик­нул. Алек­сей ис­пу­гал­ся, ког­да пос­мот­рел на не­го: страш­но кри­ча, блед­ный от стра­ха, Гер­цик ма­хал по возду­ху пра­вою ру­кою; око­ло ру­ки, как тон­кая плет­ка, ви­лась тем­но-се­рая змея.

- Алексей, спа­си ме­ня. Злая га­ди­на впи­лась мне в большой па­лец, - кри­чал Гер­цик, - и не ос­тав­ля­ет ме­ня, ог­нем жжет, прок­ля­тая.

Наконец, уби­ли змею; Гер­цик был бле­ден, желт; холод­ный пот круп­ны­ми кап­ля­ми блес­тел на лбу его; укушен­ный па­лец раск­рас­нел­ся, рас­пух.

- Пропал я! - шеп­тал Гер­цик. - На­ка­за­ние бо­жее… види­мое на­ка­за­ние.

- Пустое! - го­во­рил Чай­ковс­кий. - Ма­ло ли змеи ку­са­ют, да не все уку­шен­ные уми­ра­ют: при­том же эта змея бы­ла ма­ленькая, то­ненькая - дрянь.

- Это и страш­но, что она ма­ленькая да то­ненькая; это и есть са­мая злая по­ро­да; не вся­кий зна­харь от­шеп­чет ее!.. Бог на­ка­зал ме­ня!..

- Перестань, не гне­ви бо­га; ты сде­лал доб­рое де­ло: уте­шил нас, по­мог нам, за что те­бя на­ка­зы­вать?

Герцик мол­ча по­ка­чал го­ло­вою.

- Я ума не при­ло­жу, как она те­бя уку­си­ла?

- Бог на­ка­зал! Я хо­тел…

- Что хо­тел?

- Хотел… сор­вать бы­лин­ку, а она, сквер­ная змея, вер­но, ле­жа­ла под кус­ти­ком и схва­ти­ла за па­лец. Ой! Гос­по­ди, как бо­лит! Мо­роз за ко­жею хо­дит. По­едем, брат, пос­ко­рее до­мой.

Печальные при­еха­ли на зи­мов­ник на­ши охот­ни­ки. Чай­ковс­кий вел в по­во­ду ло­шадь Гер­ци­ка, ко­то­рый ед­ва си­дел на сед­ле: так его кор­чи­ла страш­ная боль; ру­ка разду­лась, рас­пух­ла, слов­но об­ру­бок; на ней, буд­то рост­ки, тор­чали пальцы; от уку­шен­но­го мес­та, как лу­чи, шли во все сто­ро­ны баг­ро­вые ли­нии.

Касьян рас­по­рол ру­кав каф­та­на и ру­ба­хи, по­то­му что их снять уже бы­ло не­воз­мож­но, пос­мот­рел на ру­ку и хладно­кровно ска­зал:

- Ничего, прой­дет. Ме­ня на ве­ку три ра­за ку­са­ли змеи, да все зна­ха­ри от­шеп­ты­ва­ли; только ни­че­го не кла­ди­те на ра­ну, по­ка при­едет зна­харь; я пош­лю сей­час за ним хлоп­ца, он не­да­ле­ко.

VIII

У вiв­то­рок зiл­ля ва­ри­ла,

А у се­ре­ду Гри­ця от­руїла.

Малороссийская на­род­ная пес­ня

Я не та­ков: нет, я, не спо­ря,

От прав мо­их не от­ка­жусь,

Или хоть мщеньем нас­ла­жусь.

А. Пуш­кин

Хлопец не зас­тал зна­ха­ря до­ма и рыс­цой поп­лел­ся на­зад.

День был к ве­че­ру. Едет хло­пец, а навст­ре­чу идет, бог ее зна­ет от­ку­да, цы­ган­ка, в си­ней ис­под­ни­це, в крас­ной изо­рванной юб­ке, ста­рая, сквер­ная, ли­цо - как ржа­вый коте­лок, во­ло­сы се­дые ви­сят клоч­ка­ми из-под ка­кой-то гряз­ной тряп­ки, на­мо­тан­ной на го­ло­ву; нос крюч­ком к бо­ро­де, бо­рода крюч­ком к но­су, а гла­за так и све­тят­ся. Хло­пец перек­рестился и, бо­яз­ли­во сняв шап­ку, ска­зал:

- Здравствуй, те­туш­ка!

- Здорово, не­бож, - от­ве­ча­ла она ше­пе­ля­вя, - ку­да бог не­сет?

- Домой.

- А от­ку­да?

- Ездил за зна­ха­рем; до­ма не зас­тал.

- А на что вам зна­харь?

- Казака уку­си­ла га­дю­ка (змея).

- Ох, бо­же мой! И дав­но уку­си­ла?

- Не знаю ког­да, долж­но быть, се­год­ня; вче­ра он был еще не ку­са­ный и по­ут­ру се­год­ня по­ехал на охо­ту, ка­жись, не ку­са­ный, а опо­луд­ни вер­нул­ся уже уку­шен­ный.

- Ну, бла­го­да­ри бо­га, что повст­ре­чал ме­ня! Ве­ди ме­ня ско­рее; я по­мо­гу ему, я знаю за­го­ва­ри­вать и кровь, и змею, и ли­хо­рад­ку, и вся­кие на­пас­ти; ве­ди ме­ня.

- Спасибо вам, те­туш­ка, - от­ве­чал, по­че­сы­ва­ясь в затылк­е, хло­пец, ко­то­ро­му очень не хо­те­лось быть вмес­те со страш­ною цы­ган­кою, - да ме­ня не за ва­ми пос­ла­ли; бо­юсь, как рас­сер­дят­ся.

- Дурень! Раз­ве не все рав­но, кто ни вы­ле­чит ка­за­ка? Еще спа­си­бо ска­жет те­бе хо­зя­ин; а ум­рет че­ло­век - на тво­ей ду­ше грех бу­дет.